Книга Корень зла среди трав, страница 82 – Татьяна Степанова

– Клавдий быстро и хорошо соображает, – в тон ему ответил Макар. – В отличие от нас с тобой, Левик. Он и с травмой десятерых стоит.

Клавдий Мамонтов не повелся на подначку. Отметил – Кантемиров чрезвычайно похож на мать. Когда-то, возможно, был красавчиком, но сейчас словно облез весь – отощал, морщины появились на узком лице. Глаза его блестят… и зрачки расширены. Клавдий принюхался – нет, травкой от него не разит. Но он на взводе, явно. Может, таблеток наглотался? Типичный мажор, но… нет, сейчас уже призрак с золотого прежнего времени.

– Мы по поводу Натальи Эдуардовны, – объявил Макар очень серьезно. – Ты ее с детства знал.

– Ага. Славная тетка была, добрая. Только своим Киркой помыкала. Он мне жаловался. И бабла канючил в долг. Я ему отстегивал безвозмездно, когда имел бабки, – Лева Кантемиров разглядывал их пристально.

– Я на нее наткнулся в Сарафанове, – сообщил Макар тихо. – До смерти зрелища не забуду.

– Земля ей пухом, – спокойно ответил Лева Кантемиров.

– А чего вы в глушь забились? – тоном «настоящего детектива» спросил Клавдий Мамонтов.

– «В деревню, к тетке»… это самое… дальше-то как? «В глушь, в Саратов!» – резким фальцетом продекламировал Лева Кантемиров и улыбнулся им, демонстрируя белые прекрасные зубы. – Здесь тихо, спокойно. Нирвана. Полный улет. Или отстой? – Он хмыкнул, озирая заросший участок. – Но зато есть баня. И даже веников впрок насушили. Мама мне избушку нашла в сети, я снял на лето. Ах, Ока, моя Ока… – пропел он фальцетом. – Я в детстве на даче в Оке купался тысячи раз. А хозяина избушки арестовали за мошенничество. Семья срочно сдала теремок со всем барахлом, им деньги нужны на адвокатов.

– Вы тоже словно скрываетесь здесь от кого-то. – Клавдий Мамонтов решил посчитаться с ним за «покалеченного».

– Наступают моменты, когда лучше забиться в нору, ощутить себя земляным червяком. – Лева Кантемиров смотрел на них: чего приперлись на ночь глядя? – Поближе к почве, к земельке сырой. Мама нашла мне сей теремок, потому что он приземистый, падать невысоко.

– Лева, я про тебя новости слышал, что ты сделал… Я поверить не могу, – тихо произнес Макар.

Клавдий Мамонтов почувствовал, как при словах «что ты сделал» Кантемиров напрягся. Выражение лица его изменилось.

Пауза. Мамонтов и Макар ее выдерживали.

– А, ты про это. – Лева Кантемиров опустил голову. – Ну, виноват. Простите.

Они вроде как сейчас имели в виду два его несостоявшихся самоубийства, однако… Некая двусмысленность витала в воздухе. Клавдий Мамонтов ощущал ее все сильнее.

– Из тебя ж всегда сплошной позитив пер, Лева, – заметил Макар. – Я же помню, каким ты был раньше.

– Орел степнооой, каааза-а-ак лиии-хооой, – пропел Лева фальцетом, он уже откровенно кривлялся перед ними. – Каааким ты быыыл, тааакииим ты и остааался…

– Извини, что я вмешиваюсь, если тебе больно, – совсем тихо произнес Макар.

– Мне уже не больно, братан. Я себе сломал всего два ребра. Они срослись. – Лева Кантемиров погладил бок через замызганное худи. – Зализываю свои раны. Ну, скажи мне, братан, что, все, все, все, мол, будет хорошо.

– Я тебя понимаю, Лева. Я и сам сейчас не особый оптимист, – ответил Макар. – Но я живу. У меня трое детей.

– На кой черт ты их народил? – печально усмехнулся Лева Кантемиров. – Хлопочешь о правильном образовании для них, да? Чтобы идеалы просвещения, гуманизма и свободы привить? Нашу тетю Веру нанял в гувернантки деткам. Нашу тетю Нату хотел себе в прислуги. А ты бы их спросил – нравится ли им участь старух-«золушек» в твоем богатом доме? Разве об этом они мечтали на старости лет?