Книга Четыре крыла, страница 69 – Татьяна Степанова

– Напавшие на Виноградова с битами у «Малого» разбили фару «бумера», – вспомнил Клавдий Мамонтов. – Особая примета тачки.

Ехали в Полынь долго. На крутом берегу Оки – точь-в-точь пейзажным «над вечным покоем» участковый попросил остановиться: «По нужде надо после кофейка. Лопну!»

– Любовницы Виноградова звали его Адонисом, прозвище вслед за ними подхватили и в клубе «Малом», – объявил ему Макар, когда они вновь тронулись в путь. – Античный бог весны. Славился своей красотой. От него фанатела сама Афродита. Имя его происходило от финикийского слова «adova» – чувственное наслаждение, кайф телесный. В древности у женщин существовал целый культ Адониса. Согласно известному мифу, его убил вепрь на охоте. По одной из версий, свинью ему подложили, отомстив за измены, отвергнутые им Персефона и Артемида. Две влиятельные греческие тети-богини. Отцом же Адониса считался, по мифам, Кинир – тоже редкий красавец, сочинитель гимнов и жалобных песен о смерти сына Адониса. Породил он его в результате инцеста.

Клавдий все ждал, когда Бальзаминов, прозванный народом в Скоробогатово Вертухаем, забубнит: мол, к чему мне античные байки? Какой еще, блин, Кинир? Но Бальзаминов внимал Макару с интересом.

– Шибко ты образованный, волонтер, – одобрил он Макара.

– Он в Кембридже учился, – пояснил за друга Клавдий Мамонтов.

В деревне Полынь столичные дачники сломали старые хибары и настроили «замков» за высоченными оградами. Жилище Кинира располагалось за чертой селения – на берегу Оки в живописном хвойном бору. Двухэтажный «кулацкий» дом из красного кирпича за четырехметровым забором. Они остановились у ворот и посигналили. Им открыл сам хозяин.

Клавдия Мамонтова Олег Дмитриевич Виноградов поразил своей исключительной моложавостью – ему на вид было лет сорок семь. Холеное гладковыбритое лицо имело красивые правильные черты, но все портил лишний вес – почти двухметровый Виноградов-старший с годами сильно раздался вширь и приобрел внушительный пивной живот. Его глаза заплыли и теперь походили на узкие щелки, густые волосы едва тронула седина на висках.

– Я после утреннего звонка вас ждал, – объявил Виноградов, обращаясь к Бальзаминову – человеку в форме. – Есть сведения об Игоре?

На участке царил хаос дачной стройки: к дому примыкала недоделанная веранда для барбекю. Мешки с цементом, разбросанные кирпичи и строительный инвентарь окружали и другое невысокое приземистое здание – то ли баню, то ли сарай. На ступенях крыльца стояла девушка лет двадцати – брюнетка с распущенными волосами, в юбке макси и кроп-топе, открывавшем загорелый живот. Она смачно вгрызалась в яблоко.

– Когда вы видели сына в последний раз? – спросил Виноградова-старшего участковый Бальзаминов.

– Месяцев пять назад. Мы вообще очень редко с ним встречались лично, – ответил Виноградов. Он разволновался. – Но иногда мы перезванивались. И я его отец, поймите! Я встревожен сейчас до крайности – Игорь не отвечает на звонки, не читает мои мейлы в ватцапе, а его номер вообще недоступен уже много дней. Я ездил к нему на съемную квартиру – он арендовал ее зимой, но там сейчас новые жильцы, и они ничего не знают про Игоря. Они при мне связались с хозяйкой квартиры, и та сказала: Игорь съехал с Мосфильмовской еще в середине мая, по окончании аренды. Однокомнатную квартиру в Твери, доставшуюся ему от Ксении… от матери, он давно продал. Где он? Что с ним? Может, попал в беду?