Книга Четыре крыла, страница 77 – Татьяна Степанова

– Расскажи нам, пожалуйста, про Дрыновых – Анну с братом и про Панайотову Василису, – попросил Макар.

– Про Аню и Васю? – Голохвастова затянулась сигаретой. – Ты жаждешь познакомиться с Аней? Ей пятьдесят стукнуло, но она, бедняжка, зажала юбилей. А Васе поболе, чем твоей Меланье, а Мелаша ведь была и тебя гораздо старше. Ты запал на старушек? Или твой Деадинсайд?

– Ничего личного, – ответил ей Клавдий. – Василиса бизнес ведет в Камергерском, и мы… Чисто деловая информация.

– Бизнес, мальчики? – Голохвастова хрипло грустно рассмеялась. – С Аней и Васей? О боже, Lost – Deadinside и эти… Унесенные ветром. Все, все мы сейчас унесенные ветром… Не лгите, а то ничего не расскажу вам. Выкладывайте правду – зачем вам Аня и Вася?

– У них имелся общий любовник, некто Адонис, Игорь Виноградов, – ответил Макар. – Он пропал. Нам интересно, куда он делся.

– Я слыхала краем ушка, но смутно. Про парня. – Голохвастова изогнулась на диване, принимая новую умопомрачительно изящную позу. – Роскошный тип. Но совсем не нашего круга, Макар. Полыхал скандал. Они его не поделили. Но проблема не в этом нуле. Он никто. Фишка в них обеих.

– Ты мудрая, Ириша, сведущая, объясни, пожалуйста, нам, – смиренно попросил Макар.

– Они были ближайшими подругами прежде. Очень долго. Или считали себя таковыми, – произнесла Голохвастова. – В оные времена Аня даже заставила братца купить участок земли и построить дом в месте, где бывший муж Васи свил той гнездо. Они жили по соседству. Дружили семьями. Часто отдыхали вместе, путешествовали. Помню, в Монте-Карло они обе явились в «Диор» с ног до головы в полупустой театр на вечер примы Большого. Она тогда еще таскалась на Ривьеру, устраивала в Монте-Карло балетные сезоны для старых европейских пердунов… Унесенные ветром, Макар. И прима Большого, и эти две кошелки…

Она умолкла, уставившись расширенными зрачками в пустоту.

– Они поссорились из-за Адониса? – спросил Макар, возвращая ее к реальности из грез.

– Да кто он? Ноль. Кажется, рекламист. Модель. Или альфонс. Жиголо, – Голохвастова махнула рукой. – Послушайте, Вася, разведясь с мужем, отсудив у него совсем немного… а она ведь рассчитывала на половину его капитала, решила поправить пошатнувшееся благосостояние за счет Лени. Она сама просто вешалась ему на шею.

– «Зовите меня просто Ильич»? Брат Дрыновой? Вы о нем сейчас? – уточнил Клавдий.

– Боже, тааакой большевизм! Смердит, – снова манерно затянула свою песнь Голохвастова. – Леня-Ильич погорел на трубопроводах в Газпроме. Они вдруг стали никому не нужны, а он вбухал в них уйму бабок. Его, полуразорившегося, бросила жена, и он вознамерился отсудить у нее детей, не желая платить ей на их содержание. Он решил отдать детей на воспитание сестре Ане. Но ту всегда интересовала лишь карьера актрисы кино. Тогда он с горя принял ухаживания ее подруги Васи, готовой взвалить на себя обязанности мачехи для его отпрысков. Сам-то он к ней не питал никаких чувств. У него все атрофировалось, в смысле секса, когда он разжирел до неприличия и запил. Он лежал в том же рехабе, Макар, где ты приходил в себя. В Одинцове. Ты его в рехабе разве не встречал?

– Я не помню, – честно признался Макар.

– Леня крутил с Васей по расчету из-за детей. Он импотент, и всем это известно, – безжалостно объявила Голохвастова. – Он бы все равно женился на Васе, он искренне считал – лучше подруги сестры ему жены не найти. Вася не станет гнобить его детей. Но он ошибся. Аня побоялась потерять влияние на брата. Она вдруг категорически воспротивилась их свадьбе. Будучи лучшей подругой Васи, она начала всем… и особенно брату рассказывать про нее непотребные вещи.