Книга Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж», страница 23 – Татьяна Галахова

– В день, когда наша группа заселилась в пансион, мы очень устали в дороге и после ужина не выходили из своей комнаты, – ответил Роберт, протерев очки. – А вот вчера я беседовал с Форестером в его кабинете.

– Если не секрет, – спросил инспектор, – о чём вы с ним говорили?

– Да какой же тут секрет? – произнёс Чендлер. – После посещения крепости Данноттар я вспомнил о седьмом томе «Британской энциклопедии»^[30]– когда-то я брал его в библиотеке нашего Даремского университета. В нём есть замечательная статья об Оливере Кромвеле и его эпохе, и мне захотелось перечитать её. Я спросил у Форестера насчёт энциклопедии, но он сказал, что, в основном, держит в библиотеке пансиона литературу развлекательного характера. Впрочем, я и не надеялся на положительный ответ – энциклопедия весьма редкая.

– Вы не заметили, был ли Форестер чем-то озабочен, когда разговаривал с вами?

– Озабочен? Нет, определённо нет.

– Тогда наш последний вопрос. Не слышали ли вы вчера ночью шаги, голоса, скрежет?

– О, признаться, я так крепко спал, что абсолютно ничего не слышал!

– А вы? – обратился инспектор к Тельме.

– Я? Я тоже спала до самого утра.

Тельму нельзя было назвать красавицей, но она обладала весьма приятной внешностью: здоровая кожа, высокий лоб, красивой формы брови, придающие особое выражение её карим глазам.

– Что ж, не смею вас больше задерживать, – вежливо сказал Райли.

– Как жаль, что такая замечательная поездка омрачена этим жутким происшествием! – не то инспектору, не то самому себе сказал Роберт, вставая с дивана.

Вошедшая следом за Чендлерами Синтия Эйлинг выглядела экстравагантно на фоне других постояльцев. Это была стройная женщина лет тридцати пяти, с густой копной рыжеватых волос, собранных на голове в художественном беспорядке. Она носила одежду броских цветов, крупные украшения и чрезмерно увлекалась косметикой, отчего её макияж больше походил на театральный грим. Он придавал Синтии определённую эффектность, но за обильными слоями пудры и яркой помадой было трудно рассмотреть её природные черты лица.

Ничего интересного женщина полицейским не поведала: с хозяином пансиона она лично не общалась, свидетелем какой-либо стычки или ссоры не была, никаких звуков прошлой ночью не слышала.

Терри Глейзер был последним из приглашённых на беседу постояльцев. Когда он расположился в кресле напротив Райли, инспектор обратил внимание на фотоаппарат, который висел у него на шее. Он непроизвольно спросил:

– Вы всегда берёте с собой камеру?

Терри сразу же оживился.

– Да, камера всегда при мне! Никогда не знаешь, что может попасть тебе на глаза, вот и ношу её с собой на всякий случай.

– Понятно, чтобы, как говорится, всегда быть во всеоружии.

– Именно! Лучше и не скажешь.

– Мистер Глейзер, вам доводилось общаться с Брайаном Форестером за то недолгое время, что вы находитесь в пансионе?

– Да, у меня, собственно, на это и времени не было, разве только вчера вечером. Я ненадолго заходил к нему в кабинет.

– Не скажете, зачем?

– Почему бы нет? В Стоунхейвене я заснял почти всю плёнку, осталось лишь несколько кадров. Вот мне и нужно было её проявить. Я спросил у Форестера, есть ли у них при пансионе посыльный, который мог бы отдать плёнку на проявку в фотоателье Абердина. Понимаете, мне не терпелось поскорее увидеть…