Онлайн книга «Превращения Арсена Люпена»
|
И тут левый уголок рта на его отечном лице под уныло повисшими усами вдруг ощерился от беззвучной усмешки, обнажив огромный клык – настоящий клык хищника. Секунду или две эта усмешка придавала ему выражение сардонической радости. Таким зубом ему ничего не стоило перекусить кому-нибудь горло. Руксваль не боялся укусов. Однако слова его собеседника не сулили ничего хорошего, и он без колебаний избавился бы от него, если бы президент не навязывал его так настойчиво. – Садитесь, – ворчливо сказал он. – Я собираюсь устроить перекрестный допрос трех вызванных сюда людей. Если вы заметите что-либо любопытное, сразу дайте мне знать. – Прямо вам, мсье минисс, и потихоньку – такая уж у меня привычка, когда начальство дает промашку… Руксваль грозно нахмурился. Во-первых, он терпеть не мог фамильярности со стороны подчиненных. Во-вторых, он, как большинство деятельных людей, очень боялся показаться смешным. Поэтому выражение «дать промашку», когда речь шла о его персоне, казалось ему одновременно недопустимым оскорблением и скрытой угрозой. Однако он нажал на звонок, и секретарь тут же вошел в кабинет. Министр приказал впустить к нему троих вызванных. Эркюль Петигри снял свое зеленоватое пальтишко, аккуратно сложил его и уселся. Первыми появились один из мужчин и дама. Оба носили траур и выглядели знатными господами: она – высокая, моложавая, очень красивая, с седеющими волосами и строгим бледным лицом; он – ниже ее ростом, тщедушный, но элегантно одетый, с почти седыми усами. Жан Руксваль спросил его: – Граф де Буа-Верне, если не ошибаюсь? – Да, господин министр. Мы с супругой получили ваше приглашение, которое, признаюсь, нас немного удивило. Но мы надеемся, что оно не сулит нам ничего печального. Моя супруга и так достаточно настрадалась. Говоря это, он смотрел на жену с любовью и тревогой. Руксваль попросил их сесть и ответил: – Я убежден, что все благополучно разъяснится и госпожа графиня простит мне это маленькое беспокойство. Дверь снова отворилась, и вошел человек лет двадцати пяти – тридцати. Он был одет куда скромнее двух первых посетителей, выглядел далеко не таким холеным, как те, и его лицо, хотя и открытое и приятное, выражало уныние и усталость, довольно странные для такого бравого молодца. – Вас зовут Максим Лерьо, не так ли? – Точно так, господин министр. – Вы знаете этого господина и эту даму? – Нет, господин министр, – уверенно ответил вновь пришедший, взглянув на графа и графиню. – Мы тоже не знаем этого господина, – сказал граф де Буа-Верне в ответ на вопрос Руксваля. Тот усмехнулся: – Очень жаль, что наша встреча начинается с заявления, которое я вынужден оспорить. Но это мелкое недоразумение выяснится само собой… в нужный момент. А пока не будем ни спешить, ни задерживаться на несущественных подробностях и начнем с самого начала… Министр заглянул в раскрытую папку, лежавшую на столе, и, обернувшись к Максиму Лерьо, продолжил со скрытой неприязнью: – …а именно – с вас, месье. Вы родились в Доленкуре, в департаменте Эр-э-Луар, в семье работящего крестьянина, который из кожи вон лез, чтобы дать вам приличное воспитание. Должен сказать, что вы с лихвой оправдали его старания. Усердные занятия, примерное поведение, любовь и забота по отношению к отцу – словом, вы выказали себя хорошим сыном и примерным учеником. Но тут началась мобилизация, и вы очутились на фронте – простым солдатом, пехотным стрелком. Четыре года спустя вы получили звание аджюдана[27], военный крест и пять благодарностей в приказе. И продолжили военную службу. |