Книга Красная лилия, страница 20 – Ян Мортенсон

Я положил стопку книг на один из длинных читательских столов. Раскрыл ту часть «Шведского справочника», что касалась Аскерсунда. Выйдет ли у нас в стране когда-нибудь подобный или более солидный труд? Нынешний уже подустарел, но богатство деталей ошеломляет, а многие четкие, выразительные сведения удивительно хороши, в особенности когда речь идет об исторических событиях. Я углубился в текст. Прочел о том, как королева Кристина основывала город, о крупном пожаре, о красивой церкви…

— Ты здесь?

Я повернул голову. Это была Сесилия Эн. Она улыбнулась, отбросив со лба мокрую от дождя прядь волос.

— От нечего делать и отсутствия чтива. А ты? Пришла брать или сдавать?

— Ни то ни другое. Просто надо проверить некоторые данные. Даты в старых биографиях, которых у нас нет. Когда пишешь мемуары, нужна точность.

— Разве пишешь ты? А я думал — Густав. Может, как и все великие личности, он тоже имеет тайного автора?

— Да нет, — она рассмеялась и я заметил, что один из передних зубов сидит чуть криво. Дефект, делающий ее еще милее. — Материала у него фантастически много, — продолжала она. — Видел бы ты его рабочий кабинет до моего прихода. Шкафы и ящики были настолько переполнены, что еле открывались. Мне казалось, что он запихивал туда любой документ и любую вырезку или записку, которые получал за последние пятьдесят лет.

— И ты все это сортируешь?

Она кивнула.

— Потрясающе огромный материал. Пришлось воспользоваться небольшим компьютером, чтобы привести все в надлежащий вид. Сначала я пыталась организовать все в хронологическом порядке. Но всякий раз, когда Густав переезжал, он сваливал все в большие коробки. И все вперемешку. Я полгода потратила только на то, чтобы разобраться, что у него там лежит.

— Наверное, интересно рыться в тайнах большого человека. Все равно, что присутствовать на археологических раскопках захоронений времен викингов.

Она опять улыбнулась.

— Он делится со мной не всем. Я вижу лишь частицы официального и открытого материала. Но и этого хватает с лихвой. Я даже подумываю написать о Густаве докторскую, — рассмеялась она. — Я ведь изучаю общественные науки в Упсале.

Я посмотрел на Сесилию. Меня не очень привлекала мысль о возвращении под дождем в лесную избушку, даже с кипой книг в темно-коричневых библиотечных переплетах (как спасение от одиночества).

— Ты сейчас занята?

Она посмотрела с удивлением.

— Не-ет, — протянула она. — Ничем особенным. Просто надо проверить некоторые данные, а потом поеду домой и поразбираюсь в своих бумагах.

— В таком городе, как Аскерсунд, должно быть какое-нибудь кафе. Не отправиться ли нам туда и отведать пирожных? Согрешим хоть разок! Совершим то, что воистину запрещено нашей культурой. Оргия вредных калорий. Марципаны и сливочный крем. Пирожные «Наполеон» и торт «Принцесса». Предадимся распутству и извращению. А потом попьем шоколаду со взбитыми сливками. Большие чашки.

— Ты с ума сошел, — она рассмеялась так громко, что седовласая дама в регистратуре укоризненно посмотрела поверх очков в нашу сторону.

— Ну если это твой взгляд на грех и оргии, то ладно. Я чертовски давно не бывала в кафе. Как ты думаешь, у них есть пирожное «Картошка»? Такие большие «картошки» в мундирах из марципана и припудренные шоколадным порошком?

Она посмотрела на меня выжидающе. Маленький белый шрам у одного глаза придавал ей образ нимфы из чащи тиведенских лесов. Я понимал Густава Нильманна. По правде говоря, я ему завидовал.