Книга Красная лилия, страница 8 – Ян Мортенсон

Торговый зал был великолепен. В нем было все необходимое отдыхающему холостяку с утонченным вкусом и развитыми кулинарными запросами — вплоть до изысканных приправ. Все что угодно: от обычных, наваленных грудами продуктов, до вэттэрнской лососины, гольца и копченого сига.

Закладывая эдакие кирпичи из картона с обезжиренной простоквашей и свежим молоком в машину, я думал о том, что раньше в молочном магазине за углом краснощекая тетушка с сильными руками наливала молоко в литровые алюминиевые бутылки. А в селе по вечерам мы ходили прямо в хлев за парным, неснятым желтым молоком, которое наливал работник, жевавший табак. Может, это было не так гигиенично, но куда приятнее.

И вдруг кто-то пальцем постучал по моей спине. Разозлившись, я обернулся. Что, мешаю, стою на дороге? Сначала я не узнал его. Без галстука, в рубашке с короткими рукавами, в клетчатых шортах и босой стоял Йенс Халлинг, так не похожий на стильного, ухоженного директора. «Опять эффект шведского лета, — подумал я. — Мы сбрасываем напряжение и расцветаем, как бутоны. Ну почему лето не длится постоянно, по крайней мере психологически?»

— Юхан, что ты здесь делаешь? — И он радостно улыбнулся.

— Покупаю молоко.

— Вижу, но почему из всех мест ты выбрал Аскерсунд?

— Ближе всего. А если серьезно, я снял берлогу на окраине Тиведена. Теперь заполняю бункер на ближайшую неделю. А ты сам что здесь делаешь?

— Ну и вопрос! Я здесь родился. Забыл? А помнишь Упсалу? Правда, в студенческом землячестве ты был старше меня, даже недосягаемым куратором, но меня ты все же записал. Мой отец лечил половину Аскерсунда. Мама еще здравствует и живет здесь неподалеку. Барбру, я и дети проводим здесь каждое лето. У нас дом рядом с маминым, обычный крестьянский двор. Ходим под парусом по Вэттэрну, купаемся, ловим рыбку, собираем ягоды и грибы, и все такое прочее. Сам понимаешь.

Я кивнул. Струя зависти, словно холодный осенний ветер, пронзила меня. Он женат, имеет детей, живет полной, богатой жизнью. А я холостяк с кошкой. Но винить могу лишь самого себя. Я был женат. Не очень долго и не очень счастливо. Больше не пробовал. Неужели уже поздно, неужели я так закоренел в своих привычках?

— Я спешу, — сказал Йенс. — Нужно еще заскочить в «Систему»^[6]и заправиться. В субботу у нас большой прием. Несколько соседей и тому подобное. Кстати, может, придешь? Вместо цветочных рядов подумай о «Системе» и захвати бутылочку. Содержимое — на твой выбор, только не сок.

«А почему бы и нет?» — прикинул я. Планов у меня никаких не было, и если подумать, то коротать в одиночестве субботний вечер в лесу не так уж весело.

— Очень мило с твоей стороны. Если ты полагаешь, что я не испорчу компанию, с удовольствием. Когда, где и куда?

— Найти очень легко. Я сейчас начерчу план.

Из заднего кармана шорт он вытащил ручку, из портмоне — визитную карточку и быстро нарисовал простую, легко читаемую карту на оборотной стороне. К северу от Аскерсунда после дороги на Эребру. Если пользоваться этой картой, ошибиться невозможно.

— Приезжай! Барбру очень обрадуется. Привет!

И он исчез. Я остался паковать молочные пакеты. Йенс, да. И Барбру. Конечно, вспомнил. В мое время Йенс был распорядителем клуба землячества «Сёдерманландс-Нэрке Нашун». Молодой, веселый, энергичный. Правда, разбитые стаканы после мальчишников иногда подрывали бюджет, но не многим удавалось организовывать такие веселые праздники, как Йенсу. Он любил шикануть. Весенние балы во фраках и длинных платьях для нескольких сот студентов, обеды с гусем и черным супом (бульон из гусиной или свиной крови, приправленный вином, перцем и другими пряностями), горящие бомбы-мороженое. Я улыбнулся и перевернул визитную карточку с картой-эскизом. «Йенс Халлинг» — стояло на оборотной стороне. «Директор-распорядитель. Гранхольмсверкен». Да-да, об этом я знал. В деловом мире он сделал головокружительную карьеру и стал самым молодым шефом крупнейшего шведского предприятия, изготовлявшего все — от лекарства против кашля до современнейших истребителей.