Книга Жена неверного ректора Полицейской академии, страница 163 – Матильда Аваланж

В журнале действительно очень много ее изображений — очень красивых, ярких, четких изображений.

Но везде рядом с ней — он.

Ее чертов наместник жених!

Дарина выходит замуж.

Как бы мне не сдохнуть от боли прямо сейчас?

За кое-кого поперспективнее меня. Кое-кого, кто не потерял свою должность, уважение коллег и свободу.

Кое-кого, кто не сидит в тюрьме.

Я, конечно, понимал, что у нее есть поклонники — об этом писали и в прессе. Но она никогда никого не подпускала к себе близко. Если бы подпустила — то об этом, однозначно, написали.

Рядом с ней крутился этот рыжий музыкант, брат Когмана, но мне казалось, ничего серьезного у Дарины с ним нет.

И вот…

Глубокая боль пронизала меня насквозь, погрузила в свой черный мрачный океан, вывернула наизнанку, вышвырнула из реальности, оплела, захватила без единой возможности сопротивления.

Я швырнул «Ореол очарования» об стену, так что он разлетелся по камере ворохом цветных листов. На каждом была она, она, она…

Резко развернулся и ударил стену кулаком.

Потом еще раз, снова и снова.

Дракон внутри взвился в мучительном, гневном, яростном рыке, словно ему в самое сердце вогнали раскаленное копье.

Два года прошло с момента моего заключения, и вот…

Она выходит замуж за другого.

Наивно было думать, что Дарина так и останется одна…

Я молотил голыми руками кирпичную стену и кровь на костяшках меня только раззадоривала.

Смотрел на улыбающуюся довольную рожу наместника, который обнимая мою любимую, скалился с листа под ногами и меня просто рвало.

И тут…

Я остановился.

Склонился над оторванной страницей.

Мне почудилось.

Просто не может быть.

На этом изображении Когман обнимал Дарину, и пола его камзола поднялась, открывая жилет и висящую цепочку брегета.

Серебряные часы-брегет — мало ли у кого могут быть такие?

Я схватил страницу и поднес ее к свету, который падал из коридора, впившись взглядом в наместника.

Вернее, в его часы на серебряной цепочке.

И хотя их было видно достаточно плохо и смазано, у меня было драконье зрение, потому, как следует напрягшись, я разглядел.

На циферблате был выгравирован знакомый череп с рубиновыми глазами.

Это были они.

Часы из моего кошмара.

Те самые часы, которые убили моего отца.

Выдохнул и досчитал до десяти, восстанавливая дыхание, а потом подозвал охранника:

— Передай коменданту тюрьмы, что я согласен.

— Серьезно? — тот сразу оживился, засуетился. — Ты же говорил, что никогда не станешь выступать на потеху толпе?

Я прикрыл глаза, и передо мной, как наяву, встало лицо Дарины.

А перед ней качались, словно маятник, проклятые часы с черепом на циферблате.

— Обстоятельства изменились.

За большим обеденным столом завтракали двое.

Я и мой отец.

Два года прошло, а я все никак не могу привыкнуть, что теперь у меня есть семья.

И никак не могу забыть глаза графа Родогаста Бейлиса, когда он впервые меня увидел.

Покончив с Лиансом Рэтборном, я сразу же попросила аудиенции у графа.

Переживала, волновалась. Кусала губы.

Вдруг он меня не узнает?

Вдруг рассердится, объявит самозванкой и вышвырнет из своего кабинета?

Но вот он вошел.

Спокойный и слегка недоуменный.

Не ожидающий, что его ждет.

Что за девушка пожелала с ним увидеться? Какая-то Дарина Лефевр, курсантка Академии Полицейского ковена.

Что ей было нужно?

А я стояла у окна, и меня просто трясло.