Книга Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки, страница 112 – Матильда Аваланж

Фрейзер вошел в воду и тряхнул мокрыми волосами — кадр из рекламы мужского парфюма. На такое, как на огонь и воду, можно смотреть бесконечно.

Это, конечно, прекрасно, так невыразимо прекрасно, но пора бы и честь знать. Он поплыл, причем не как-нибудь, а баттерфляем. Я знала, что это самый сложный стиль плаванья, который требует большой силы и натренированности.

И если я буду так же прятаться за своим камнем, то буквально через пару минут буду уже в полной зоне видимости Грэма.

А там…

Страшно подумать, что произойдет…

Возьмет, да и сразу начнет меня топить, с него станется.

Возможно, Грэм все еще под действием того яда, который подмешала ему Амара, а может, и нет.

Возможно, он узнает в преобразившейся мне Виолу, а, может, как говорил, Канефрон, и нет.

Проверять не хочется.

Я нырнула под воду и дождалась, когда Грэм окажется далеко впереди, после чего обогнула камень, и тихонько-тихонько вылезла на берег.

Муженек уплыл уже так далеко, что находился практически на границе видимости. Можно сказать, слился с горизонтом.

Вот и прекрасно, дорогой…

Может, ты появился тут как раз ради моего спасения, а не чтоб погубить.

Пригибаясь к земле, я кралась по песку, пока не достигла его небрежно брошенной одежды.

Рубашка!

Она даже сойдет мне за платье!

Я жадно схватила рубаху Грэма, но на радостях совсем позабыла о бдительности.

Некая яростная, дикая и бешеная сила схватила меня и развернула к себе.

При этом я намертво вцепилась в эту рубашку, мысленно пообещав, что отпущу ее только, если умру. Да даже если и умру, все равно не отпущу!

Как того и следовало ожидать, я оказалась плотно прижата к мощной груди Грэма, покрытой капельками морской воды.

Сама я тоже не была сухой, поэтому его рубашка, которую я прижимала к себе, тотчас сделалась мокрой и мои соски проступили сквозь тонкую белоснежную ткань.

Будь он проклят!

Кто же знал, что муж так быстро плавает?

— Это что же у меня тут за воровка такая с утра пораньше?

Фух, не узнал!

И вроде убивать пока не собирается.

По крайней мере, это радует.

— Я не воровка… Отпусти, и я все объясню.

Я старалась не смотреть ему в глаза, потому что все еще боялась, что Грэм узнает во мне Виолу.

Но это было не единственной причиной!

Я была почти голая, а он — так и вовсе обнаженный, но совершенно не стеснялся своей наготы. В общем-то понятно, такого не стесняются, таким гордятся.

Но он был слишком близко, и это нервировало.

Кожа под его сильными пальцами, которыми он стиснул мои плечи, начала гореть. И это я даже не говорю о своих губах, на которые Грэм смотрел как-то уж слишком жадно.

— А если я не хочу отпускать тебя?

Я не выдержала, подняла голову и с вызовом посмотрела в его серые глаза.

Он же смотрел на меня совсем по-другому, не так, как на Виолу. В нем не было ни багровых вспышек ненависти, ни презрения.

В нем была заинтересованность.

Если не сказать больше.

— То это уже насилие.

— Правда?

Грэм поднял руку и, едва касаясь, провел по моему оголенному плечу и ласкающим движением поднялся вверх, к ключице.

Очертил пальцами выступающую косточку и замер около груди.

Меня словно ударило током.

Широко распахнув глаза, я смотрела на мужчину.

— Кто, кто… вам позволял?

Грэм разжал руки и показательно отступил назад.

При этом его откровенный оценивающий взгляд скользнул по моему телу, едва прикрытому его влажной рубашкой.