Книга Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки, страница 2 – Матильда Аваланж

Его начищенные армейские хромовые сапоги блестели, как зеркало.

У мужчины было волевое, жесткое лицо с массивной челюстью и чувственными губами, а еще стальные серые глаза.

Его можно было назвать идеальным, если б не шрам: изогнутая белая полоса на правой скуле. Шрам был очень старым, давно зарубцевавшимся и почти незаметным, наоборот, придавая ему особый шарм.

Темные волосы мужчины, зачесанные на правую сторону, едва заметно отливали при движении бордовым — на них словно блестели капли морской воды.

Вот как сейчас, когда красавец в мундире склонил голову набок, свысока разглядывая обездвиженную меня, бессмысленно смотрящую в стенку напротив.

— Полагаешь, моя жена никогда не выйдет из комы? Думаешь, это ее конец, Амара?

Женщина в зеленом подошла и обняла его сзади. Всем телом прижалась к его спине, обвивая руками сильный торс мужчины, и прошептала:

— Вчера приходил врачеватель. Он сказал — нет ни малейшей вероятности, что Виола придет в себя, Грэм. Дух твоей жены покинул тело, ее мозг умер…

— Там не было, чему умирать, — с презрением бросил военный.

Но я же здесь!

Пусть я не до конца понимала, как я тут оказалась, кто они, и почему этот красивый мужчина называет своей женой меня, а сам обнимается с зеленоглазой.

Но я ясно видела их своими неподвижными зрачками.

Четко слышала каждое их слово.

Я живая, слышите?

И не смейте называть меня Виолой!

Никогда не любила это сокращение от своего имени.

Когда я училась в универе, была в нашей группе одна девочка с таким же именем. Жуткая гадина и провокаторша, противная до невозможности.

С тех пор я всех друзей и знакомых приучила называть меня Виолеттой, на крайний случай — Олей.

— Увы, мой любимый, в нашем обществе так часто случаются неравные браки, — Амара провела руками по груди моего мужа. — Блестящий, великолепный мужчина, а рядом — жалкая, безмозглая пустышка в качестве его жены.

— Непроходимую тупость Виолы еще можно было выдержать. Ведь у меня есть моя умная и проницательная ты, — Грэм ответил на ласку зеленоглазой, положив свою руку поверх ее. — Но то, во что твоя падчерица себя превратила, не выдерживает вообще никакой критики.

— Ах, ты знаешь, я никогда не была злой мачехой. После смерти ее отца, капитана Шатопера, я, как никто другой, заботилась о сиротке. Направляла, учила ведению хозяйства, но… Ведь она же совершенно необучаемая. Вспомни, какую красивую свадьбу я вам организовала.

Мачеха?

Я правильно расслышала?

Так это зеленоглазая поганка — моя мачеха, которая спит с моим мужем?

— Самым красивым на этой свадьбе был твой взгляд, когда ты затащила меня в ту беседку, — усмехнулся он, подтверждая мою догадку.

По губам зеленоглазой скользнула предвкушающая улыбка.

Она обняла моего мужа уже по-настоящему. С пылкой, даже неприличной страстью.

— Я никогда не прочь это повторить, Грэм.

Белые руки Амары скользнули вниз, к ремню его форменных брюк с серебристой пряжкой.

А потом и она сама встала перед ним на колени, спиной ко мне.

— Хочешь сделать это прямо здесь? — гортанно спросил муж, проведя ладонью по ее косам. — При ней?

— Ты же знаешь — я твоя грязная девочка, Грэм. Только не говори, что тебе это не нравится, любимый, — прошептала зеленоглазая. — Тем более, она ничего не видит и не понимает. Обычный предмет мебели. Столик или табуретка. Когда бы мы могли заняться этим вот так, на ее глазах, которые ничего не видят? Разве тебе это не возбуждает?