Книга Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе, страница 51 – Матильда Аваланж

Помню это чувство бессилия… Мерзкое чувство бессилия.

– Но, папа…

– Ты такой идиот, что не понимаешь с первого раза? – зло рявкает отец голосом, которым он никогда не говорит с Данте. – Я сказал, ты нам мешаешь. Не смей больше влезать, когда я со своим сыном!

– Но ведь я тоже… Тоже твой сын… – шепчу я.

– Уйди, Эдриан.

Я не заплакал тогда. Нет, не заплакал перед ним.

Это стерло бы в порошок последние остатки гордости, которая у меня осталась.

Это бы сломало меня.

– Как скажете, господин, – почтительно кланяюсь и иду прочь.

Но все-таки плачу потом, у себя в комнате, и мать обнимает меня.

– Эдриан, Эдриан, мой сын, не слушай этого мужлана! Ты самый лучший, самый любимый мой сынок! Хочешь сладостей? Хочешь велю кухарке немедленно испечь пирог с печенью и тыквой?

Но я не хочу сладостей, не хочу пирогов и даже не хочу ее объятий и утешений.

Поэтому с непривычной для ребенка холодностью прошу оставить меня в покое.

Я просто хочу, чтобы отец учил меня обращаться с мечом, как учит Данте. Чтобы, как Данте, брал с собой в гарнизон. Чтобы, мы с ним вместе поехали и выбрали мне коня, как они недавно ездили с младшим братоми привезли темного жеребенка с глазами, как рубины.

Я просто хочу, чтобы отец хоть раз посмотрел на меня так, как он смотрит на Данте…

Эта наивная детская мечта так и осталась в прошлом.

Ведь потом я узнал, почему ей никогда не было суждено исполниться.

– Но и ты навсегда потерял то, чтобы было тебе дороже всего на свете, верно? – не мигая, смотрю в темно-синий глаз брата. – Марибэль – красиво звучит… Не так ли?

Кулаки Данте сжимаются, и на мгновение мне кажется, что он не выдержит.

Что он сорвет свою повязку.

Но у меня есть светлая боевая магия.

И мой рубиновый меч. Не тот деревянный, который я покрасил краской, так жалко...

К тому же, хоть Данте и тренировал лучший воин на всем континенте, темный генерал Ричард Сальваторе, а меня обычный оружейник, зато я был очень-очень способным учеником.

– Неужели ты помнишь это имя? – Данте выгибает бровь. – Неожиданно.

– Как же она валялась у меня в ногах, – усмехаюсь. – Как требовала, просила, умоляла...

– Думаешь, меня это задевает?

Судя по его виду, действительно не задевает и это, как ни странно, выводит меня на эмоции.

Я же всегда забирал то, что было для него так важно, а потом смотрел, как он бесится.

– Ты же так хотел отомстить, когда узнал. Куда делся весь твой пыл, брат? – кажется, я до последнего буду пытаться вывести Данте из себя.

Но он спокоен.

Холоден, собран, спокоен, и это раздражает.

От мальчишки, юнца, который готов был кинуться на меня и убить с особой жестокостью за то, что я сотворил с его девкой, не осталось и следа.

Интересно, это бесконечная борьба с чумными сделала из него мужчину?

– В отличие от тебя, я не имею братоубийственных планов, Эдриан, – лениво цедит Данте и усаживается в кресло напротив портрета отца.

Ему можно смотреть на него и гордиться.

А мне – нет.

Скоро Данте свалит на границу к своим любимым чумным и перестанет мозолить глаза. Он же и недели прожить не может, чтоб не порубить пару сотен гниющих.

Может, хотя бы в этот раз они его достанут?

Не заразят, так хотя бы сожрут.

Как же досадно, что Данте – темный и не может заразиться чумой.

Я взял со стола карту, намереваясь идти, но брат бросил мне вслед: