Книга Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе, страница 52 – Матильда Аваланж

– Когда-нибудь ты ее встретишь.

– Кого?

– Женщину, которая поставит тебя на колени.

– Я уже встретил свою женщину.

– Агнесс Гастелло – обычная гадюка. А ты встретишь королевскую кобру, братишка.

– С чего ты взял, что я говорю об Агнесс? – усмехнулся я. – Может, о своей жене?

– Бьюсь об заклад, ты даже ее имя запомнил не с первого раза. Да и зачем – она ведь все равно для тебя расходный материал.

И ведь прав, гаденыш, я действительно долгое время не мог запомнить, как звали коровницу. Только благодаря принцессе Лианорской и получилось.

– Что ты, я в восторге от незаурядного ума и утонченности моей женушки, – хохотнул я. – Вот стану императором – тебе такую же найду. Еще будешь благодарить, братишка.

Данте только головой покачал, поморщился и сделал жест рукой, показывая что видеть меня больше не может.

Не то, чтобы я по-настоящему верил в то, что стану императором, но идея мне понравилась.

И на башне его вешать не надо будет – ведь участь стать мужем такой, как Фиона Дауни, гораздо страшнее.

Что касается его слов о королевской кобре…

Полный бред.

Нет девушки, перед которой бы я склонил голову.

Это они всегда вставали на колени передо мной, моля о сексе, внимании, ласке, любви и прочих глупостях.

Так было, есть и будет.

Тем более, я уже выбрал.

У меня уже есть моя Избранная, и вряд ли когда-нибудь кто-нибудь из женского рода ее затмит.

Согласно выданному всем участницам отбора положению об испытании, для общения с подопечными животными отводилось определенное место.

Это был огромный шатер с полупрозрачным куполом, навершие которого было украшено огромной звездой.

Шатер установили в саду Серинитета, а в нем самом установили множество кристальонов, чтобы члены жюри могли в любой момент понаблюдать за тем, как проходит процесс «приручения» у той или иной участницы.

А так же, разумеется, убедиться, что она не использует на своем питомце магию, которая бы заставила его ее полюбить.

В случае с Агнесс это явно было излишним – ее златокрыл уже ел у нее с руки драгоценное искристое пшено.

– Я назову ее Золотинка, – часто-часто моргая ресничками, проговорила Агнесс. – Как тебе, сестрёнка? Она просто прелесть, правда?

Она стояла в своей седьмой зоне, отгороженной магическими пологами от остальных, а кристальоны стаей летали вокруг нее, с явным удовольствием запечатлевая самые трогательные моменты новой дружбы.

Вот Агнесс робко протянула к птичке ладошку с зернами – и та, склонив головку набок, доверчиво прыгнула к ней, обхватив кончики пальцев своими крошечными лапками.

Вот Агнесс принесла позолоченное блюдо и наколдовала в нем воды, организовав даже маленький фонтанчик, и птаха с огромным наслаждением принялась в нем купаться, смешно распушая пёрышки.

Вот Агнесс с умильным лицом взмахнула ладошкой и мелодично затянула «А-а-а-а-а-а!», а златокрыл тут же подхватил своим нежным чириканьем.

Кажется, у меня даже уровень сахара в крови резко подскочил от этой слипающейся приторности.

Сестрица достала из сумочки свой кристальон и принялась делать в него образы, показывающие, что теперь они с маленькой милой птичкой – самые-пресамые лучшие друзья.

Она хранит в нем воспоминания. И, возможно, то самое единственное воспоминание, которое так важно для меня!

Я хищно смотрела на похожую на карманное зеркальце штучку с инициалами «А.Г.» в ее руках, и прямо-таки всей кожей чувствовала, что должна ее заполучить.