Книга Судьба магии, страница 106 – Бет Рэвис, Сара Рааш

Жрица хихикает. Понятия не имею, действительно ли Лизель подслушивает, но лучше подстраховаться.

Я достаю золотой крест, который всегда ношу с собой.

– Это принадлежало моему отцу, – говорю Корнелии.

– О, – произносит она, не зная, что еще сказать.

– Я ненавижу его, – уточняю я. Глаза Корнелии округляются, но она не перебивает. – Я ненавижу его даже сейчас, хотя он и мертв, и единственное, что меня утешает, когда я думаю о нем, это мысль, что он горит в аду. – Я смотрю на согретое теплом моего тела золото. – Я возненавидел его с тех пор, как он обвинил мою мачеху в колдовстве и сжег ее. Хотя он сделал это во имя нашего Бога, я не испытывал ненависти к Богу.

Молчание затягивается, прерываемое лишь потрескиванием тлеющих углей. В конце концов Корнелия спрашивает:

– Теперь ты ненавидишь своего бога?

Я хмуро смотрю на распятие. «Можно ли ненавидеть того, в чьем существовании ты больше не уверен?» – Это слова, которые я не могу произнести вслух.

– Вы видите своих богинь, – говорю я. – Я видел ваших богинь. По крайней мере, Хольду. И знаю, что Лизель разговаривала с Абнобой, а Фрици только что встречалась с Перхтой. Я не могу отрицать существование ваших богинь.

Взгляд Корнелии смягчается.

– Тебя беспокоит, что из-за того, что наши богини реальны, твой бог может оказаться нереальным?

Я не могу отвести взгляд от креста. Не могу перестать кусать губы, даже когда мне становится больно.

Корнелия накрывает мою руку своей.

– Ты знаешь, почему богини подарили нам три камня, воин? – спрашивает она.

Я киваю. Я был в библиотеке, когда она, Филомена и Рохус говорили о том, что камни служат защитой, средством для изгнания магии из нашего мира в случае, если она станет слишком опасной.

– Они подарили камни, потому что хотели предоставить нам выбор, – продолжает Корнелия, делая ударение на последнем слове, когда я поднимаю глаза. – Без дополнительных возможностей иметь выбор невозможно. Какая польза от магического дара, если он навязан? Мы выбрали магию, и мы выбрали богинь, и теперь мы решили сражаться, чтобы продолжать защищать и то, и другое.

Мои челюсти все еще слишком напряжены, чтобы заговорить. Улыбка же Корнелии сочувственная и полная понимания. Они с Фрици примерно одного возраста, но жрица обладает огромной мудростью, которую, как мне кажется, она обрела потому, что особым образом связана с Хольдой. Богиня выбрала Фрици, чтобы та сражалась за нее, но Корнелию она выбрала, чтобы та за нее говорила.

– Отто, – произносит Корнелия, – я должна признаться, что не так уж много знаю о вашей религии. Но я прочитала кое-что в книге, которой вы поклоняетесь.

– В Библии? – уточняю я.

Корнелия кивает.

– Разве вся история с яблоком не о выборе?

Я делаю глубокий вдох, сжимая крест. Самая первая библейская история – история об Эдемском саде – повествует о том, как Адам и Ева решили сорвать яблоко с Древа Жизни. Бог, конечно, мог бы спрятать это дерево. Он мог бы сделать так, чтобы Адам и Ева никогда и не поддались искушению. Если Бог всемогущ, как говорят священники, Он мог бы не давать выбора Адаму и Еве. Но Он решил иначе.

Смысл первой библейской истории в том, что Он дал человечеству выбор.

– Не каждая ведьма может слышать богинь, – продолжает Корнелия, снова поворачиваясь к огню. – Я помогаю тем, кого это расстраивает. Я понимаю, что с моей стороны не совсем честно хвастаться уверенностью в своих убеждениях, ведь у меня есть доказательства существования Хольды. Но в то же время я завидую тебе, Отто Эрнст.