Книга Судьба магии, страница 139 – Бет Рэвис, Сара Рааш

Он смотрит на нее с обожанием:

– Обязательно!

– Это прогресс, – шепчет Корнелия Фрици.

– И было бы замечательно, если бы на заседаниях ассамблеи были свежие апфелькраут и бротхен^[28], – говорит Фрици. Девушки склоняют головы ближе, обсуждая возможные варианты. После смерти Рохуса и Филомены, а также уничтожения Древа Корнелия и ковен Источника проголосовали за роспуск Совета. Теперь раз в месяц проводятся ассамблеи для всех, кто хочет обсудить какие-то вопросы, – это открытый форум, основанный на честности и общности, а не на секретах и контроле.

Когда Корнелия снова поднимает глаза, Алоиса уже нет рядом.

– Куда он подевался?

Я указываю на лавку. Корнелия тяжело вздыхает.

– Предполагается, что мы здесь, чтобы искать союзников, – бормочет она, спеша за ним.

– С ним все будет в порядке. – Фрици берет меня за руку. Месяц назад был избран новый архиепископ, и скоро он приедет из Ватикана. Мы пробудем в Трире достаточно долго, чтобы Фрици и Корнелия смогли встретиться с новым религиозным лидером епархии, и есть надежда, что между теми, кто использует магию, и теми, кто предпочитает этого не делать, может быть достигнут мир. Пока рано говорить об этом, и хотя новый архиепископ, похоже, настроен благосклонно, придется подождать и посмотреть. Наши шаги по приобщению людей к магии были нерешительными и осторожными. Магия еще не очень широко известна или понятна. Корнелия и Фрици пока обдумывают, как избавить этот город от предрассудков, которые когда-то его терзали.

Трир не будет брошен.

Больше не будет.

– Пойдем, – зовет Фрици, дергая меня за руку. Сегодня у нас есть миссия, которую мы должны выполнить.

Мы спускаемся с холма, уходим подальше от собора. В последний раз, когда я был здесь, спешил к церкви, где Йоханн спрятал послание для нас. Я отгоняю воспоминания о том, как он умер. Знаю, что в противном случае меня захлестнут чувство вины и горе.

Не сегодня.

На сегодня у меня есть задача.

Когда мы выходим на городскую площадь, Фрици придвигается ближе ко мне. Сейчас жарко, и я понимаю, что мы впервые в городе вместе, без плащей, скрывающих наши лица. Это лишь клочок материала, но, натягивая капюшон, я чувствовал себя как в доспехах. Шагая сейчас по древнеримской мостовой, я чувствую себя одновременно и свободным, и беззащитным. Я обнимаю Фрици.

– Многое изменилось, – говорит она, с удивлением оглядываясь по сторонам. Рыночная площадь теперь используется по назначению – как место встреч, где горожане обмениваются товарами, общаются с соседями, обсуждают идеи.

Я спотыкаюсь о что-то и опускаю взгляд. Булыжник у моих ног немного выше остальных и светлее. Это замена того булыжника, который был убран, чтобы можно было воткнуть столб в землю. Погода еще не успела вычернить его как остальные, что делает новый камень еще более заметным.

«Надеюсь, так и останется», – думаю я, двигаясь осторожнее, чтобы не споткнуться о булыжники, отмечающие места, где стояли столбы. Здесь нет имен, это просто камни, о которые можно запнуться, но тем не менее это могильные знаки.

Фрици выскальзывает из моих объятий и направляется мимо аптеки на противоположную сторону площади. Юденгассе по-прежнему почти пуста. Может, в нашем мире и есть магия, но этот мир по-прежнему жесток. Люди больше не сжигают ведьм, но они и не разрешают евреям возвращаться под защиту городских стен. Знать этого недостаточно. Я должен, по крайней мере, попытаться что-то изменить.