Книга Судьба магии, страница 60 – Бет Рэвис, Сара Рааш

Выражение его лица смягчается, он не хочет заставлять меня расспрашивать Хольду. Отто, вероятно, чувствует, что я испытываю тревогу от мысли, что буду знать о камне, и гадает, окажется ли Дитер сильнее, несмотря на меры, которые я приняла, чтобы не защититься.

Но мы должны это сделать.

Я на мгновение закрываю глаза, позволяя Отто вести меня по улицам. «Хольда? Где твой камень?»

Тишина подтверждает мои сомнения, и я знаю, что богиня тоже боится, боится, что не сможет остановить моего брата.

Наконец она произносит: «Под тобой».

Я хмурюсь, открывая глаза. «Акведуки?»

Подтверждение приходит как чувство уверенности. И я ничего не могу поделать – смеюсь.

Отто странно смотрит на меня, и уголки его губ непроизвольно приподнимаются.

– Что?

– Хольда спрятала камень в акведуках, – шепчу я. – Все это время, пока ты отправлял людей в безопасное место и составлял карту туннелей…

– Где-то поблизости находилась древняя, могущественная реликвия ведьм, – заканчивает он, и в его глазах вспыхивает смех. – А где именно в акведуках?

Но я мысленно отказываюсь от того, чтобы Хольда рассказала больше.

– Давай сначала спустимся туда. Будем двигаться постепенно. На всякий случай.

Отто кивает.

– Сюда, – говорит он. – Быстрее всего проникнуть туда можно через…

Мы снова поворачиваем, и Отто собирается идти дальше, но внезапно останавливается.

Рыночная площадь. Место, куда он повел меня за едой и припасами, прежде чем мы приступили к осуществлению его плана по освобождению заключенных в базилике. Вот и самый яркий контраст – рынок Кристкиндэмаркт, место, которое когда-то было центром веселья, теперь представляет широкую площадь из грязно-серых камней. С этой площади все убрали.

За исключением столбов.

Среди груды пепла поднимаются тела, закованные в цепи. Трупы почернели, сморщились до неузнаваемости, а их рты разинуты в застывших на губах криках агонии.

Я прижимаю руку к животу, пытаясь избавиться от подступающей тошноты.

На столбах больше дюжины человек. Некоторые все еще дымятся. И есть неиспользованные столбы, установленные и готовые, но сейчас поблизости нет хэксэн-егерей, и никого не тащат на смерть.

Большинство тел слишком сильно обгорело, чтобы их можно было опознать. Но я понимаю: это то, что случилось со стражниками Гренцвахе. Вот почему мы не смогли их выследить. Вот почему ничего о них не слышали.

Печаль накатывает на меня волной. Пальцы Отто сжимают мои, и я думаю, что он утешает меня, пока на меня не обрушивается волна его эмоций: ужас, боль, чувство вины.

Я смотрю на его лицо.

Он побледнел, губы сжаты в тонкую линию, глаза широко раскрыты и неподвижны. Он делает судорожный вдох. Задыхается.

Я оттаскиваю его в сторону, в переулок. Хотя на площади и нет никого. Людей загнал в дома страх, который стелется по улицам, как туман.

Спрятавшись в переулке, я обхватываю лицо Отто ладонями и заставляю его посмотреть на меня.

Он столько сделал, чтобы освободить Трир. Это было его единственным утешением после нашего побега, надежда, что он вызовет перемены. Йоханн, один из хэксэн-егерей в подчинении Отто, осмелился рассказать нам, что после побега заключенных город начал восставать против насилия, которое творили охотники на ведьм.

Но зачатки этих перемен были уничтожены. То, что сделал Отто, все, чем он пожертвовал, чтобы освободить Трир, сведено на нет.