Книга Судьба магии, страница 64 – Бет Рэвис, Сара Рааш

Стоя на звезде, я показываю на каждую из двенадцати колонн, поддерживающих высокую крышу. На колоннах рисунки, но невозможно увидеть их все, если не стоять на звезде. Это оптическая игра, блестящий способ использования архитектуры, чтобы заставить верующих остановиться и созерцать сердце церкви, чтобы разглядеть каждое изображение. Если немного сдвинуться влево или вправо, эффект будет потерян, только стоя в центре святыни, отмеченном звездой, можно увидеть все картины.

Я тяну Фрици в сторону, где акустика не такая сильная.

– Должно быть, Йоханн имел в виду это – церковь со звездой, откуда все видно.

Фрици кивает. Это имеет смысл.

– Но где же сам Йоханн? – спрашивает она.

Я подхожу к одной из колонн. В дополнение к портрету – на каждой колонне изображен апостол – на камень нанесены строки текста.

– Апостольский символ веры, – объясняю я Фрици.

Она, прищурившись, вглядывается в текст.

– На латыни?

Я киваю.

– Но взгляни, – я указываю на слова: «Creatorem caeli et terrae». – Создатель неба и земли, – перевожу я и провожу по линии, которую кто-то едва заметно нанес мелом под словом «terrae».

– Подсказка? – уточняет Фрици. – Мы ищем землю?

– Давай посмотрим, есть ли еще что-то.

Мы разделяемся, и каждый направляется к своей колонне. Я нахожу еще одну черту мелом под словом «sub», что означает «под». Фрици жестом подзывает меня и указывает на третье подчеркнутое слово: mortuos. «Мертвые».

– Земля, под, мертвые, – шепчу я. – Нам нужно найти мертвых, которые находятся под землей.

Ее глаза округляются. Подсказки указывают на одно место.

Склеп.

Фрици оглядывает церковь, высматривая ступеньки, которые приведут нас туда. Я беру ее за руку. Никто не узнал бы этот маршрут, если бы не был глубоко верующим, который изучает карты и знает потайные проходы. Кто-то вроде меня. Или Йоханна.

Я провожу Фрици через заднюю дверь во внутренний двор, соединяющий церковь Богородицы с архиепископским собором. Священник, которого я не узнаю, стоит, склонив голову, в галерее, но из-за дождя во дворе кроме него никого. Я веду Фрици по другому коридору, к темной каменной лестнице, потом вниз к резной двери, и быстро вхожу внутрь. Пространство освещают только оплывшие свечи. Здесь стоит запах петрикора и сырости.

– Может это оказаться ловушкой? – спрашивает Фрици дрожащим шепотом.

Я делаю шаг вглубь склепа. Только потому, что я изучил туннели и карты, я знаю, что отсюда есть проход к римским туннелям, но он обрушился столетие назад. Единственный вход в эту часть склепа и выход из нее – по лестнице, по которой мы с Фрици только что спустились. Если хэксэн-егери ворвутся сюда, мы окажемся в западне.

Я собираюсь схватить Фрици и броситься назад, когда слышу шаги – не от двери, а из глубины склепа, из теней.

– Ты здесь, – произносит голос. Догорающая свеча мерцает при дыхании говорящего.

Йоханн расправляет плечи, переводя взгляд с меня на Фрици и обратно.

За несколько месяцев мальчик повзрослел лет на десять. На подбородке у него светлые растрепанные волоски – едва заметные признаки мужчины, который, похоже, не хочет больше быть мальчиком. Его лицо изможденное, кожа землистая. Йоханн, прищурившись, смотрит на нас, и я думаю, он, должно быть, сомневается, что мы настоящие.

– Я вернулся, – говорю я. «Боже, прости меня за то, что я уходил. За то, что не закончил то, что начал».