Книга Наследник богов, страница 134 – Нира Страусс

Первые двое тем временем убрались прочь, перебрасываясь негромкими звуками, напоминающими мяуканье, и Найла уже не сомневалась, кто перед ней. Главная самка. У которой, в отличие от ее подчиненных, разговор со строптивыми пленниками был короткий: зажав шею Найлы, будто в тисках, своими железными руками, она принялась давить, не обращая внимания на хрипы и трепыханье, пока мир перед глазами Найлы не померк.

Вспомнив этот жуткий миг, Найла осторожно ощупала шею. Болело как от ушиба, не более. Она попробовала сглотнуть ту жалкую слюну, которую удалось собрать в пересохшем рту, – ощущение не из приятных, но глотается. Надо же, кто бы мог подумать, что самка бабуина окажется специалистом по отключению сознания без особого вреда для организма.

С плечом и лодыжкой дела, однако, обстояли гораздо хуже. Сердце выпрыгивало из груди, а при попытке приподняться на локтях вновь накатила тошнота. Однако, стараясь опираться только на здоровую руку и оттолкнувшись коленом, она все-таки выжала себя вверх. Болело все, что можно и нельзя, даже копчик, но теперь она по крайней мере осмотрелась.

И сразу же об этом пожалела.

Это была пещера, только решительно ничем не похожая ни на одну из тех, в которых Найле довелось побывать. Она росла на раскопках, поэтому едва ли не с рождения привыкла опускаться в темные глубины и даже ввинчиваться ужом в узкие лазы – за что, собственно, и получила свое семейное прозвище. Она привыкла к пыли, к резким и не всегда приятным запахам, к живности всех мастей. Она дружила с пауками, скорпионами и змеями.

Но к тому, что предстало перед ней сейчас, жизнь ее не готовила. Бойня, от которой некуда было отвести взгляд, и запах разложения, забивавший ноздри так, что казалось, будто частица этого тлена попала в нее саму и теперь гниет внутри.

С потолка пещеры свисали головой вниз мертвые тела – всевозможных размеров и форм. Судя по всему, некоторые из ветвей, по которым ее тащили бабуины, тянулись досюда и, крепясь к каменному своду, служили… чем-то вроде чудовищной рамы для подвешивания, от которой тоже некуда было укрыться взглядом.

В некоторых тушах Найла сразу опознала гиен и гепардов, хотя шкура с них была содрана почти вся, обнажая кожу и местами мышцы. Попадались и звери помельче – например, фенек, лишившийся одного из огромных ушей, и окоченевшая с распахнутым ртом коза, при виде которой у Найлы волосы стали дыбом. Но окончательно сразил ее последний труп в этом зловещем ряду, самый дальний, хотя все это она разглядела бы и за сто метров.

Это был человек. Ветви оплетали до колен его ноги, обтянутые грязными штанами-карго. Лицо закрывала задравшаяся футболка, однако Найла и без того понимала, что он мертв, как и остальные. Достаточно было увидеть вспоротый сверху донизу живот, зияющий пустотой. Глаза Найлы, которые уже резало оттого, что она смотрела на все это не мигая, невольно уставились еще ниже. Болтающиеся руки мертвеца покрывал узор из засохших струек крови, а совсем внизу, прямо под головой, громоздилось кучей все то, что прежде помещалось в животе.

Всматриваясь в беспорядочное нагромождение органов, которые она прежде видела только в учебниках биологии и фильмах, Найла поймала себя на странной мысли: ее пугает не это. По-настоящему жутко ей стало, когда она заметила, что одна нога у мертвеца босая. Как у и нее самой.