Книга Наследник богов, страница 137 – Нира Страусс

– БАБИ!

Найла зашлась кашлем, наглотавшись пыли, а когда смогла вздохнуть, попыталась извернуться и распустить лианы, удерживающие ее на весу. Далеко она не продвинулась. Пространство сбоку заполонил кто-то огромный, а в оголившийся живот уткнулось что-то острое.

Перед глазами теперь оказались полуобнаженные бедра бога Баби, прикрытые лохмотьями, которые когда-то были его шендитом.

Когда пыль от обвала наконец улеглась, в мертвенном свете, просочившемся в пещеру через свежую брешь, обозначились силуэты Геба, Нехбет, Хапи, Мере и Умай. Волна облегчения накрыла Найлу: какое счастье видеть их живыми и невредимыми! И еще большее счастье, что им удалось до нее добраться.

А потом ее отыскали глаза Геба, сверкающие так, что заметно было даже издалека, и Найла впервые увидела бога земли в гневе. Неизвестно, какое определение подошло бы ему сейчас больше – «величественный» или «сокрушающий». Выставив твердый, словно высеченный в камне подбородок, Геб шагнул вперед, и жезл в его руке ослепительно вспыхнул.

– Тихо, – рявкнул Баби, тыкая острием костяного кинжала Найле под ребра.

Она даже не поморщилась. По сравнению с болью в плече и лодыжке это сущая ерунда. Но Геб повиновался. Он оцепенел, словно перестав дышать: его взору открылись остальные тела, висящие вдоль стены.

Зеленые глаза вновь пробуравили Баби, на месте которого Найла уже молилась бы на всех известных ей языках.

– Я повелеваю тебе отпустить ее и отойти. Если послушаешься, я буду милостив.

Баби в ответ что-то фыркнул издевательски, острие кинжала скользнуло чуть ниже. Хотя оно лишь слегка царапало кожу, Найла не сомневалась, что за ним остается четкая красная черта. Едва слышный перестук заставил ее посмотреть вниз – на полу сами собой тряслись и перекатывались камни.

Охо-хо.

Геб не издал ни звука. Он стоял как вкопанный, до боли вдавив кулаки себе под ребра, поэтому слово взял Хапи.

– Это каким же слабоумным нужно быть, чтобы перечить принцу богов? – Синие глаза посмотрели вприщур. – Даже ты не настолько отбитый.

Баби снова что-то прорычал, сопроводив этот рык одним-единственным внятным, хоть и сиплым, словом:

– Дом.

– Мы явились к тебе не просто так, или ты думаешь, кто-нибудь попрется сюда ради собственного удовольствия? – Хапи обвел взглядом груды потрохов и наморщил нос. – Завязывай изображать пещерного социопата и отпусти смертную. Она жрица. Даже для тебя это не пустой звук.

Если ему и удалось достучаться до Баби, тот не подал виду. Ухватив Найлу за волосы, он дернул ее вверх, и, задев разодранным плечом его бок, она вновь взвыла от ошпарившей боли.

Тогда пришел в движение Геб. Он обернулся к стоявшим позади него Нехбет и Умай с Мере, а потом обратно – вытягивая за собой что-то большое.

Большое, живое и мохнатое.

Сдавленный вдох Баби Найла расслышала ровно в тот момент, когда осознала, что тянет за собой Геб: самца-вожака с белой прядью на лбу. Бабуин был опутан от шеи до пят толстенной лианой, ее конец Геб сжимал в руке, словно поводок, на котором он вывел погулять любимого песика. В остальном, судя по всему, самец был цел и невредим, только взгляд посрамленный.

Самка у ног Баби, увидев своего друга во власти Геба, пришла в неистовство. Она верещала, прыгала и молотила кулаками по полу, пока Баби не метнул на нее косой взгляд. Тогда она утихла и замерла. Только в маленьких черных глазках пульсировали страх и тревога.