Книга Наследник богов, страница 3 – Нира Страусс

Высвободившись из объятий мачехи, Найла посмотрела ей в глаза и начала подбирать слова, чтобы внятно и убедительно объяснить, как так вышло. И не показаться инфантильной эгоисткой, которую просто достало слушать, как отец декламирует никому не понятные гимны, и которая считала себя выше всего этого – и семейного дела, и отцовских закидонов.

– Я же сказала, что понимаю, – повторила мачеха, ободряюще сжимая ее руки. От ее ласковой улыбки у Найлы подступил ком к горлу. – Тебе захотелось чего-то необычного, Най. И никто тебя за это не винит.

Необычного? Ей? Да ладно, уж она-то как раз самая обычная. Нормальная. Адекватная. Хотелось ей всего-навсего учиться, заводить подруг, устраивать пижамные вечеринки. Но здесь такое и вправду из ряда вон, что и говорить.

Она уже собралась спросить, почему же тогда отец не приехал ее встречать, если никто не корит ее за отъезд в университет, но вовремя прикусила язык и ограничилась неопределенным кивком. Они направились к выходу из аэропорта – Найла, обнимающая мачеху за плечи, и ковыляющий следом лапчатый кошмар.

Снаружи лицо моментально обдало горячей волной. Зной – дело привычное: в городе, где Найла училась, летом стояла немилосердная сухая жара и днем все прятались по домам. Но за эти четыре года Найла успела забыть, что в Каире к зною прилагается одно существенное дополнение – непомерная влажность. Спина моментально взмокла.

В такси, краем уха слушая Феми, восторженно расписывающую, какая красота сейчас в Усадьбе и как ей непременно понравится новый бассейн, Найла отвернулась к открытому окну. От плывущих вдали мечетей с устремленными в небо минаретами, от всех этих знакомых охристых оттенков внутри что-то переворачивалось и закручивалось вихрем. И запахи… Ох, эти запахи… Найла почти безотчетно выставила локоть в окошко и уткнулась подбородком в сгиб.

Она глубоко вдохнула несколько раз – и ее начало отпускать, словно развязывался внутри тугой узел, буря утихомиривалась, сменяясь приятной истомой в мышцах. Так бывает, когда бухнешься в постель после напряженного изматывающего дня, или наполнишь урчащий от голода желудок чем-то сытным и вкусным, или когда кожи коснется прохладный шелк облегающего платья.

Сквозь густое марево пропитавших Каир пряных и соленых ароматов вдруг прорезался новый – могучий, сладкий и свежий.

Найла вскинула голову и пробежалась взглядом по окрестностям, отыскивая едва заметные проблески за россыпью зданий где-то там, вдали, на горизонте. Машина ехала быстро, а дорога проходила слишком далеко, не позволяя увидеть желаемое во всем великолепии.

– На следующем перекрестке поверните, пожалуйста, направо, – попросила Феми водителя.

Найла удивленно обернулась к ней. Мачеха, придерживая гуся на коленях, улыбалась, хотя в уголках губ обозначились напряженные морщинки.

– Прости, дорогая. Что-то мне вдруг захотелось взглянуть на Нил.

Это, конечно, была откровенная ложь. Найла прикусила нижнюю губу, стараясь не рассмеяться, но промолчала, потому что от предвкушения все равно не могла вымолвить ни слова. Так бывает: иногда просто не представляешь, насколько соскучился, пока не окажешься совсем рядом, буквально в двух шагах. У всех, с кем Найла знакомилась в университете, загорались глаза, когда она упоминала о своих корнях: родилась и выросла в Каире, отец и мать египтяне, все предки тоже стопроцентные египтяне. Ее начинали расспрашивать: всем было любопытно, как оно там, в Египте, наверняка ведь у нее совсем другая жизнь, экзотическая с их точки зрения. Однако Найла не сомневалась: расскажи она все как есть, подтверди, насколько ее детство отличалось от привычного им, на нее просто посмотрели бы в ужасе и потом обходили за километр. Поэтому она поступала просто: рассказывала про Нил.