Книга Сердце вне игры, страница 122 – Нира Страусс

Окей, если эта миссис окажется ведьмой с телепатическими способностями, я тоже не удивлюсь.

– Достаточно. – Одним движением она сдергивает ленту, которая нас соединяла. И внезапно я замечаю, как холодно вокруг нас, словно эта мягкая полоска ткани служила неким щитом. – Вы справились очень хорошо. Можете садиться.

Прежде чем послушаться, я колеблюсь, потому что не понимаю, что именно мы сделали. Она что-то сама говорила, мы ответили на пару ее дурацких вопросов – и это все?

Тем не менее, садясь рядом с бабушкой, я вдруг понимаю, что это первый раз, когда я добровольно прокрутила у себя в голове события четырехлетней давности. Нечто столь постыдное, что я похоронила воспоминание о нем в таком далеком месте, куда даже сама не могла случайно забрести; где, даже по ошибке, не могла наткнуться на тот момент своей жизни, когда я, девочка, однажды уже покинутая тем, кого больше всех любила, вновь оказалась отвергнутой.

Украдкой изучаю свою руку, почти ожидая обнаружить на ней следы в тех местах, где серебристая лента касалась моей кожи. Возможно ли это? Что, Гигантские Соски и вправду умеет соединять души и ей удалось сделать меня более… восприимчивой?

Стоит мне только об этом подумать, как головокружение усиливается. Не могу я себе этого позволить. Модель жизни, когда ты ни от кого ничего не скрываешь и соединяешься с другими людьми, будто все мы – устройства блютус, да еще и без пароля, звучит фантастически и даже идиллически. Но это нереально, и мне не слишком подходит. Иногда у людей есть очень весомые причины, чтобы что-то скрывать.

Искоса поглядываю на бабушку, которая ловит каждое слово из уст Винанти, и чувствую, что руки мои потеют, несмотря на холодную ночь.

Второй день в Йеллоустоне выдался… насыщенным. Полагаю, что любое мероприятие, организованное Винанти Гигантские Соски, противопоказано людям с узким мышлением, не очень гибким или слишком дорожащим собственной жизнью. У меня, например, чуть инфаркт не случился, когда перед нашими домиками лихо развернулся ее внедорожник, не мытый, по-видимому, с момента выезда из автосалона. За рулем сидела она, собственной персоной, покрывая каждый квадратный сантиметр водительского кресла очередной радужной туникой, расшитой бубенчиками. На шее ее висел сложенный веер, а на голове красовался головной убор с павлиньими перьями, доходившими до потолка и торчавшими из открытого окна.

Я совершенно уверен, что такое одеяние противозаконно, поскольку нарушает спокойствие животного мира национального парка. Соответственно, если в радиусе нескольких километров бродит какой-нибудь хищник, то он ее увидит или услышит и придет по ее душу.

Во всяком случае, Йеллоустон жесток независимо от того, какой гид вас сопровождает. Тут повсюду свободно бродят бизоны, олени и лоси щиплют травку на газонах перед домиками посетителей парка и расхаживают перед административными постройками, позволяя фотографировать себя всем желающим – как кинозвезды, каковыми они здесь и являются. На каждом шагу вас приветствуют плакаты с Мишкой Йоги, бесспорным королем этих мест.

Внутри внедорожника я оказываюсь зажатым между бабушкой и Джойс. Там вообще не слишком много места, чтобы удобно устроиться, так что я вынужден закинуть руки на спинки сидений, Джойс ловит мою руку и обвивает вокруг себя. А так как моя бабушка начинает протестовать по поводу вопиющего фаворитизма, я обнимаю и ее. Теперь я выгляжу как сладкий любимчик с двумя благодетельницами.