Книга Сердце вне игры, страница 85 – Нира Страусс

Потом я вернулся в наш городок, увидел ее, и все полетело к чертям собачьим. Да и это путешествие совсем не помогает.

Несколько дней назад, когда гроза пронеслась над парком «Сильвервуд», мне пришлось освоить новую ступень в грандиозном мире наидерьмовейших чувств, а именно: «Ты чувствуешь себя крайне неловко, но не можешь никуда убежать, потому что именно так в людей и попадают молнии. Когда они убегают, вместо того чтобы тихо сидеть на месте».

Это стоило мне жизни. Лювия произнесла эти слова («последние четыре года») и как будто бы в одиночку, легко и непринужденно, открыла крышку сундука, о котором мы оба, не сговариваясь, решили позабыть. Сундука, чье существование мы должны были не замечать.

Как по мне, мы вполне могли бы до старости не вытаскивать эту тему на свет: спасибо, мне и так хорошо.

Она и сама поняла, что сморозила глупость, потому что сразу перевела разговор на другое. Спасибо ей, конечно, за это, но удар был уже нанесен. Проматывая в памяти весь тот день в «Сильвервуде», прихожу к выводу: с ней нужно держать ухо востро. Ни на секунду не терять бдительности. А мы тогда оба расслабились на этих аттракционах, к тому же был физический контакт, и я снова попал под ее чары и даже позволил себе думать, что в этом нет ничего такого; что я могу быть одним из тех похотливых подростков, которые, проходя мимо, неизбежно ею восхищаются, а потом идут себе дальше своей дорогой.

Я ошибся.

Вот почему, как только гроза стихла, я выскочил из киоска «Казелли», сделав вид, что не слышу, как Лювия кричит мне в спину: «Эй!» Возле стойки со специями была табуретка, я ее видел, так что она прекрасно выбралась бы оттуда и без моей помощи. Я просто не был уверен, что если снова прикоснусь к ней, то смогу с собой совладать.

Ну да, это звучало, звучит и, уверен, будет звучать полнейшим абсурдом, кому бы я об этом ни рассказал. Вести себя так, как будто изящная девушка не что иное, как тяжелая заразная болезнь, – форменный идиотизм. Мы же уже не маленькие – и бла-бла-бла.

Да знаю я это все. Я и сам твердил себе это до посинения бесчисленное количество раз, терзаясь вопросом, неужто я один такой на свете неудачник, который…

Да что уж там.

Который не может выкинуть из головы свою первую любовь.

И вот так я теряюсь в движении ее пальцев и в сплетении собственных мыслей, пока незаметно для себя не проваливаюсь в сон.

Когда едешь из Айдахо в Вайоминг, тебе открываются прекрасные виды. Просто великолепные. В моем личном топе пейзажей всего мира они, сто процентов, входят в первую тройку. Их первозданная яркость хотя бы на время вытесняет из моей головы все остальное. Бог (будь он одним из богов племени кламатов, буддистов, древних греков или же египтян) знает, что мне это нужно.

Мои способности имитировать нормальность и веселье широки, но не безграничны. Здесь у меня нет укромных уголков, чтобы восстановить силы. Ведь простыни и сам воздух я делю с «мистером "ты очень симпатичная, когда злишься"» (можно ли придумать более избитую фразочку?!), и у меня возникло весьма неприятное ощущение, что в случае с обмороком бабушки он разглядел во мне больше, чем мне бы того хотелось.

Разобрав по косточкам его странное поведение, я просто не могу прийти к иному выводу. Встал столбом прямо передо мной, будто твердо решил не дать мне уйти, и принялся ко мне цепляться, зубы заговаривать, пока не нащупал нужную кнопку (и довольно легко ее нашел, должна признать). Но это же… Вот дерьмо. Это из арсенала прежнего Эшера. А я-то наивно полагала, что он все еще витает где-то там, пока… пока его хищный орлиный взгляд не остановился на мне: острый, пронзительный… Все понимающий.