Книга Империя предрассудков, страница 72 – Панна Мэра

Он был также спокоен и невозмутим, как и утром в комнате Марии Павловны. Это немного успокоило меня, поскольку он точно не был похож на человека, жаждущего поскорее выставить меня за дверь или наоборот увлечь неформальной беседой:

– Добрый день, Ваше Высочество, – робко поклонилась я.

Неизвестно от чего я испытывала неловкость, как будто это не он просил меня явиться, а я сама заявилась с требованиями попереводить стишки.

– Добрый день, Ваше Благородие, присаживайтесь, – вежливо предложил князь, указывая на кресло подле книжного шкафа.

Я внимательно наблюдала за ним, словно готовилась отражать смертоносные атаки, проснувшегося в нем удава. Но он оставался сосредоточенным на работе.

Когда я наконец присела, поудобнее устроившись на мягких бархатных подушках, мужчина протянул мне бумагу, с двух сторон, исписанную чернилами. При этом он молчал, очевидно, рассчитывая на то, что я пойму его без слов. Или, что вероятнее, Александр просто не хотел растрачивать на меня свои силы. В таком же удручающем безмолвии я забрала у него бумагу и принялась читать:

«Дорогая Виктория, с последней нашей встречи прошло уже более года, но я всё также не могу забыть дивные вечера, которые мы провели вместе», – я пребывала в полном недоумении, письмо для сэра Гранта оказалось письмом, по всей видимости, для английской королевы. Почему в этом дворце все пытаются подсунуть мне не те письма?

– Что это? – изумлённо спросила я. Не в силах поверить, что мгновение назад я увидела начало столь личного письма.

– Письмо, – Александр сел напротив меня и улыбнулся. Он явно не испытывал ни малейшего смущения или угрызения совести.

– Но ведь это не письмо тому господину, о котором Вы говорили утром с Марией Павловной.

– Да, я знаю, – он пожал плечами и откинулся на спинке дивана, продолжая гипнотизировать меня взглядом, – оно для королевы Виктории.

– Но Вы же... – я хотела возмутиться, но он снова перебил меня.

– А что в этом такого?

– Это очень личное письмо, насколько я понимаю. Не думаю, что Мария Павловна будет счастлива, узнав о вашей переписке с другой женщиной. К тому же я, вероятно, тоже не тот человек, который должен это читать, – эти слова дались мне особенно тяжело. У меня как будто появился безмозглый сынишка, проблемы которого априори становились и моими.

– Во-первых, я свободный человек, и имею право решать каким барышням писать. А во-вторых, как Мария Павловна узнает об этом?

– Я ей расскажу.

– Рассказывай. Только на чьей она будет стороне, если я буду все отрицать. А я, поверь, отлично умею убежать, – он сидел невероятно довольный собой, и, хотя его самоуверенность должна была раздражать меня, на этот раз я неожиданно отметила, что в ней не было совершенно никакого высокомерия, и это слегка остудило мой пыл. Я не нашлась, что ему ответить, потому что, к сожалению, он был прав. Убедить Марию в чем угодно, он мог, даже не произнося ни слова. В этом была ее самая большая проблема.

И тогда я просто принялась читать дальше. Чувствовала я себя паршиво, не потому что читала чужие письма, и не потому что присутствие князя было мне неприятно. Никак не покидало ощущения того, что меня словно заставили делать что-то очень грязное против моей воли, приводя при этом аргументы, спорить с которыми были невозможно.