Книга Поцелуй принца, страница 103 – Джулия Лэндон

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Аугуста, леди Норфолк, пребывала в крайне дурном расположении духа, что, впрочем, в ее положении было извинительно. Находясь на последнем месяце беременности, она жаловалась на то, что не может влезть ни в одно платье, что у нее болит спина и что она ненавидит своего супруга.

– Аугуста, – сочувственно улыбнувшись, сказала Каролина. – Ты ведь на самом деле любишь Генри.

Примерив на подругу сшитое специально для нее платье, она убедилась, что сделала его недостаточно просторным. Вина за ошибку целиком и полностью лежала на ней – просто она до сей поры еще не видела вблизи огромный живот беременной женщины, а тот оказался… довольно-таки велик. Собственно, Каролина даже встревожилась, уж не носит ли там Аугуста двойню или даже тройню. Он был настолько огромен, что вместил бы целую деревню.

Аугуста тем временем развалилась в кресле, широко расставив ноги. Каролина же неспешно подошла к высокому окну, чтобы полюбоваться просторной лужайкой внизу. День выдался на удивление солнечным, и ей отчаянно хотелось оказаться на свежем воздухе вместе со всеми остальными. Бек и Норфолк расположились в садовых шезлонгах, словно парочка деревенских джентльменов. Под деревом сиделка качала ребенка Аугусты, которому едва исполнился годик. А на открытом месте принц – Леопольд – скакал и дурачился с двумя ее младшими дочерьми и резвой черно-белой собачонкой.

Кажется, он даже получал удовольствие от столь невинной забавы, заливисто смеясь вместе с девочками и подначивая их сыграть с ним в догонялки. Каролина попыталась представить его вместе с детьми, которых выносит для него леди Евлалия. С маленькими принцами и принцессами, которые будут так похожи на него.

У нее это плохо получалось, потому что вдруг защемило сердце.

Она рассеянно поднесла кончики пальцев к губам и вновь, в который уже раз, вспомнила тот потрясающий поцелуй в карете. Принц ведь был таким нежным и предупредительным, и это нисколько не напоминало ту отчаянную страсть, которую она явила ему. Тем не менее она буквально расцвела и потянулась к нему. Она чувствовала, что раскрывается, словно цветок, требуя большего. Он был нужен ей весь, целиком.

Господи милосердный! Быть может, Бек прав и ей действительно пора замуж. Она вела себя как озабоченная вертихвостка, мечтая о том, чего не будет никогда. Каролина отнюдь не была святой – ее целовали, ласкали и не только. Но она неизменно сознавала ценность своей добродетели и необходимость беречь ее. Ее мать всегда говорила, что великие семьи сохраняют свой статус благодаря наследникам, их моральным принципам и благородству. Она неоднократно предостерегала Каролину, чтобы та не натворила чего-нибудь такого, что могло опозорить фамилию Хок. «Мужчине могут простить любые ошибки, – говорила она. – А вот женщине придется нести свой позор до могилы».

По какой-то причине эти слова, сказанные матерью, которую она потеряла много лет тому, навсегда запали ей в душу. У нее уж точно имелась масса возможностей навеки опозорить фамилию. Но вот давеча в карете она впервые задумалась об этом всерьез.

– Куда ты смотришь? – поинтересовалась Аугуста.

– На твоих дочерей и супруга внизу, на лужайке.

Аугуста испустила вздох, больше похожий на истерический всхлип. Каролина тут же отвернулась от окна.