Онлайн книга «Руны земли»
|
– Смотри, смотри… правее… Кажется, последнего быка гонят. Да, это Горма наконец ведут. Обессилевший от беготни с загонщиками бык Горм понуро брел по полю, ведя за собой десяток стельных. Старший пастух и его помощники даже не понукали его. Мужчины разошлись по сторонам от входа в загон, образовав живой вход для стада, и когда оно приблизилось так, что Илма стала распознавать своих коровок, мужчины захлопали в ладони, тихо покрикивая и подпевая. Теперь все рогатое население собралось полностью. Вновь пришедшие животные, испуганно оглядываясь, двинулись вдоль изгороди по кругу, увлекая всех остальных. Женщины радостно гудели и, протягивая руки, хлопали коров по бокам и говорили им ласковые слова. Вот бык Горм, встретив своих ранее приведенных подруг, несмотря на усталость, попытался лизнуть впереди семенящую телку под хвост. Женщины засмеялись и запели в честь его рвения ядреные частушки, а мужики заржали в ответ. Общий веселый разговор поверх рогатых голов успокаивающегося стада оказался настолько теплым и приятным, что Гордая Илма медлила с произнесением последних слов. – Что ж, поблагодарим наших пастухов и хранителей. Поблагодарим Хозяина и Хозяйку леса… Замкнем круг, оградим скотину нашу… Поблагодарим того, кто рядом, но не взял лишнего… Гордая Илма подняла руки. Все женщины и мужчины повторили ее движения и слова. Люди совершили обряд взятия стада под защиту. Теперь за кормилиц отвечает не пастух и его рожок, а хозяева и хозяйки. Гордой Илме не надо завывать и совершать нечто необычайное, но ее слово и намерение оградить домашних животных от тягот наступающей зимы меняло судьбу всех соседей. Кончилось пастушеское время, начиналось время чужое: время зимней тьмы, волков и прочих напастей. Взрослые по опыту знали, как трудно пережить эту пору, когда в жизни людей слишком многое зависит от здоровья коров, от того, как они разродятся телятами, от их молока, которое поможет и человеческим деткам. Уже в глубоких сумерках, после обхода стада, после возжиганий, кормления коров сохраненными с прошлой осени снопами от каждой семьи, после всех слов благодарности и песен зоркие глаза охотников приметили на широком лугу двух парней. Все насторожились. – Нет, то Инги с Хотнегом идут, – первой всплеснула руками одна из девчонок и побежала на кухню. Скоро народ поприветствовал сына Хельги и его друга Хотнега. Инги, перебросившись парой слов с давно не виденными знакомыми, направился к Гордой Илме, а бойкая девчонка Туоми уже зацепила руку своего Хотнега. – Здравствуй, Илма, отец сказал, что мне надо поучаствовать в закрывании стада? – Мы уж взяли их под защиту, – кивнула на стадо Гордая Илма. – Но я рада, что ты здесь. Вилька сказал, что сегодня пришли люди с моря, людей Гутхорма-херсира я ждала, но он говорит, с ними еще кто-то пожаловал. Расскажи мне о нем, ведь пришел он под покровом, и Вилька сказал, что у него дело к твоему деду, не так ли? Инги удивился, как много успел Вилька услышать, но тут разглядел в сумерках вышедшую с кухни Младшую Илму. Заметив, что мать и женщины, болтавшие у изгороди загона, не видят ее, она ускорила шаг и почти побежала. Волосы, падающие на одну щеку, смеющиеся глаза, сверкнувшие зубы, волнующиеся под бусами груди, бьющие в платье колени. Вот она остановилась, не добежав десяток шагов, сделала строгое лицо, пошла медленно, опустив ресницы. Гордая Илма искоса взглянула на лицо Инги, поняла, не оборачиваясь, на кого он смотрит, и, хлопнув его по плечу, усмехнулась: |