Онлайн книга «Руны земли»
|
* * * Кузнец Хельги проснулся, словно и вовсе не засыпал. Открыл глаза, встал, оделся, буркнул замычавшей в полусне Руне, чтобы днем сняла последнюю капусту в огороде и выпустила туда свиней для перекопки земли. Вышел в ночь. Сырой воздух, неподвижный и молчаливый, обнял его темнотой. Хельги отогнал увязавшихся за ним собак, прошел по тропинке в кузницу, и там, по памяти пройдя в полной темноте в дальний угол, открыл в земляной стене тайник. Вытащил кожаную сумку с горшком и, сунув в него руку, убедился, что тот полон монет и обручий. Отставил в сторону сумку, закрыл тайник и прикрыл его мелочами. Нашарил ремень сумки и выбрался наружу. После мрака кузницы ночь над рекой казалась светлой. Хельги прошел вдоль берега, взял у бревенчатой стены бани весло, прошел мимо наплавного мостика, отвязал чальный конец и, оттолкнув лодку, вскочил в нее. Вода мягко приняла долбленку и начала, разворачивая, относить от берега. Лодка без единого гребка дошла до слияния двух рек – здесь Хельги развернул нос лодки против течения и погреб вверх по Гусиной реке. Небо становилось все светлее, а он греб и греб, направляя легкую лодочку по извилистой реке меж близких берегов, заросших осокой и ольхой, обходил скрытые под поверхностью валуны и коряги, пробирался под упавшими с берега до берега деревьями. Прочное весло из толстой доски толкало лодку то слева, то справа, лодочка легко скользила против тихого течения. Шлепали хвостами бобры, вспархивали утки, семья лосей с недоумением уставилась на человека в лодке и, тут же спохватившись, ломанула через кусты прочь от берега. Запоздалая сова беззвучно скользнула над его головой. А он, раз за разом погружая весло в мягкую плоть воды, молча плыл по узкой речке среди леса. Наконец, когда было уже светло, он уткнул лодку в берег и выбрался на траву. Осмотрелся, подтянул чальный конец за куст. Постоял, прислушиваясь и принюхиваясь, и двинулся в сторону Большого Мха. Здесь не было больших троп, каждый ходит здесь по-своему, стараясь не брать на себя чужие следы и чужие мысли. Тоненькие сосны и березки с пожелтевшими листочками, дрожащими без ветра над густыми зарослями голубики, становились все ниже и реже. И вот перед Хельги открылся простор огромного болота. Он остановился, вдыхая странный и терпкий болотный воздух. Молчащая тишина смотрела в небо. – Я здесь, – произнес он. Мшистая пустыня не откликнулась. Далекая кромка леса серым гребнем изгибалась за утренней дымкой. – Я здесь, перед тобой, наблюдающий из темноты… Кочки, мхи, кровавая клюква. Тишина. Только далекий темный гребень словно чуть сдвинулся. – Я не новый человек здесь, и мой отец говорил с тобой. Хоть я не знаю слов, ты услышишь меня… Вздохнула далекая трясина, курлыкнули во́роны за спиной. – Я здесь… Я так мал, и тебе не разглядеть меня, как мне не охватить взглядом тебя, огромного, как ночь, от края до края, и неприметного, как нос комара… Я здесь, перед тобой и в твоей власти, лежащий в засаде, молчаливый зверь, разъединяющий живых с живыми и соединяющий живых с мертвыми. Черный ящер, смотрящий из мрака леса, теплую плоть пожирающий, землю с водой сочетающий, ты неведомый и близкий, не дальше толщины волоса, медлительный, как гора, и стремительный, как бросок змеи, я – здесь… Я, Хельги, сын Ивара, ступаю к тебе. Я обращаюсь к тебе, с этим серебром – дивным серебром далеких и ушедших мастеров, которое можно отдать на постройку корабля с крутыми, расписными боками и крепкими веслами. На это серебро можно купить меха столько, что любой купец сочтет за честь идти с таким грузом на Гутланд и даже в далекую Фризию. На эти кольца и монеты можно купить целое стадо коров или несколько боевых коней… Я мог бы отдать все это серебро для этих дел, но я здесь, перед тобой, о наблюдающий и окружающий. И я отдаю это тебе, чтобы отвел ты мрак глаз своих от сына моего Инги, и отвел холод дыхания твоего от сына моего Инги, и не слизнул бы удачи сына моего Инги. Это я говорю тебе, находясь здесь, во власти твоей, как и всегда, и везде… забирай… Забирай – и держи уговор! |