Книга Шипы и лепестки, страница 63 – Нора Робертс

— Мне нравится этот цвет. Цитрин. Больно сознавать, что я выглядела бы в нем желтушной. А ты в нем просто сияешь. — Взгляды девушек встретились в зеркале. Паркер обняла подругу за талию. — Желаю хорошо провести время.

— Непременно.

Через двадцать минут, когда Эмма открыла дверь, Джек только взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Обалдеть. Надо было подумать об этом давным-давно. Ты сногсшибательна.

— Я достойна надменных официантов и слишком дорогого ужина?

— Более чем. — Джек поднес к губам ее руку, поцеловал запястье, на котором сверкал подаренный им браслет.

Даже сама поездка в Нью-Йорк казалась Эмме идеальной, и неважно, неслись ли они на пределе дозволенной скорости или ползли в пробке. Безмятежный вечер сулил прекрасную долгую ночь.

— Я каждый раз думаю, что должна чаще ездить в город. Развлекаться, ходить по магазинам, знакомиться с новинками флористики. Но никогда не удается выбираться так часто, как хочется. Поэтому каждая поездка — счастье.

— Ты даже не спросила, куда мы едем.

— Это не имеет значения. Я люблю сюрпризы, спонтанность. Ведь мне, да и тебе тоже, почти все время приходится придерживаться графиков. А это? Это как крохотные волшебные каникулы. И если ты пообещаешь мне шампанское, больше нечего и желать.

— У тебя будет все, что захочешь.

Когда Джек остановил машину перед «Уолдорф Асторией», Эмма чуть не потеряла дар речи.

— С ума сойти.

— Я подумал, что ты любишь традиции.

— Ты правильно подумал.

Эмма подождала на тротуаре, пока швейцар достал их багаж, и взяла Джека за руку.

— Заранее спасибо за этот чудесный вечер.

— Заранее пожалуйста. Я только зарегистрируюсь и отправлю вещи в номер. Ресторан в трех кварталах отсюда.

— Мы можем пройтись пешком? Такая чудесная погода.

— Конечно. Дай мне пять минут.

Эмма бродила по вестибюлю, изучая витрины бутиков, роскошные цветочные композиции, снующих туда-сюда людей…

— Готова?

— Абсолютно. — Она снова вложила руку в его ладонь, и они вышли на Парк-авеню, в неугомонный вечерний город. — У одной моей кузины была свадьба в «Уолдорфе», естественно, еще до «Брачных обетов». Грандиозная, пышная свадьба, как принято у Грантов. Мне было четырнадцать, и я была потрясена. Я до сих пор помню цветы. Море цветов. В основном желтые розы. Подружки невесты тоже были в желтом, похожие на пачки сливочного масла, но цветы… Прямо в бальном зале поставили арку, увитую желтыми розами и глициниями. Наверное, работала целая армия флористов. Но я так хорошо запомнила арку, что, думаю, она того стоила. — Эмма улыбнулась ему. — А ты мог бы назвать здание, которое произвело на тебя такое же сильное впечатление?

— Их было несколько. — На углу Джек свернул на восток. — Но честно? Больше всего я был потрясен, когда впервые увидел дом Браунов.

— Правда?

— В Ньюпорте, где я вырос, полно роскошных особняков, и некоторые просто изумительны. Но в доме Браунов есть что-то, выделяющее его из множества других. Удивительная сбалансированность, плавность линий, сдержанная величественность, уверенность, достоинство и легкий намек на сказку.

— Точно, — согласилась Эмма. — Достоинство и сказочность.

— А когда в него входишь, сразу понимаешь, что в нем живут. Именно живут, и более того, обитатели любят этот дом и эту землю. Это одно из моих любимейших мест в Гринвиче.

— И моих.

Джек открыл дверь ресторана. Войдя внутрь, Эмме показалось, что вся спешка и суета остались в другом мире, даже воздух словно замер.

— Отличная работа, мистер Кук, — тихо сказала она.

Метрдотель изящно поклонился им.

— Bonjour, mademoiselle, monsieur.

— Кук, — произнес Джек таким бесстрастным голосом, что Эмма с трудом подавила смешок. — Джексон Кук.

— Мистер Кук, bien sur, прошу за мной.

Метрдотель провел их к накрытому белоснежной льняной скатертью столику с изысканной цветочной композицией, мерцающими свечами, сверкающим хрусталем и серебром и усадил с ожидаемой помпой. Предложил коктейли.

— Дама предпочитает шампанское.

— Замечательно. Я пришлю сомелье. Наслаждайтесь.

— Я уже наслаждаюсь. — Эмма наклонилась к Джеку. — Безумно.

— Все выкручивали шеи, когда ты шла по залу.

Она улыбнулась ему сексуальной изумительной улыбкой.

— Мы очень красивая пара.

— И теперь каждый мужчина в этом зале мне завидует.

— Еще больше наслаждения. Но говори, говори.

— Минуточку.

Джек взглянул на подошедшего к столику сомелье, а когда заказал бутылку, его выбор получил высочайшее одобрение. Джек накрыл ладонью руку Эммы.

— Так на чем я остановился?

— Ты сказал, что я особенная.

— Тебе легко говорить комплименты.

— Ты кружишь мне голову. Продолжай.

Джек засмеялся, поцеловал ее пальцы.

— Эмма, я люблю быть с тобой. Ты превратила мой день в праздник.

Интересно, как ее характеризует то, что от слов «я люблю быть с тобой» у нее начинает бешено биться сердце?

— Почему бы не рассказать мне о начале твоего дня?

— Ну, я раскрыл тайну Картера.

— А была тайна?

— Куда он ходит, что делает? Я бываю там совсем недолго, но в разное время — утром, днем, вечером, — так что мои проницательные наблюдения создают полную картину его дня.

— И каковы же твои выводы?

— Никаких, но множество теорий. Удирает ли он из дома потому, что завел бурный роман с миссис Грейди? Или он играет в азартные игры через свой компьютер?

— Возможно, и то и другое.

— Возможно. Он ловкий парень. — Джек умолк, взглянул на этикетку представленной ему бутылки и одобрительно кивнул. — Дама попробует.

Когда начался ритуал открывания бутылки, Джек наклонился к Эмме:

— А в это время наша любимая, доверчивая Макензи работает не покладая рук и ничего не подозревая. Неужели у невинного и милого с виду Картера Магуайра нет никаких порочных тайн? Я должен был это выяснить.

— Ты замаскировался и прокрался за ним в главный дом?

— Обдумал эту идею и отверг.

Сомелье налил немного шампанского в бокал Эммы. Она сделала маленький глоточек, распробовала и улыбнулась, растопив ледяное высокомерие знатока вин.

— Изумительно. Благодарю вас.

— К вашим услугам, mademoiselle. — Сомелье ловко наполнил их бокалы. — Надеюсь, вы получите удовольствие от каждого глотка. Monsieur. — Он поставил бутылку в ведерко со льдом и откланялся.