Книга Истинная за Завесой, страница 169 – Натали Карамель

Далин оторвался первым, тяжело дыша, его лоб прижался к ее лбу. Глаза были темными, полными желания и… упрека к самому себе.

«Если я сейчас не остановлюсь…» – он прошептал хрипло, – «то грош цена всем моим словам о твоем выборе и твоем времени. Я улечу… но я вернусь. Завтра. И послезавтра. И каждый день, пока ты здесь.»

Катя кивнула, не в силах вымолвить ни слова, ее губы еще горели от его поцелуя, а сердце бешено колотилось.

«Лети. И… возвращайся.» – она прошептала.

Он капризно надулся, как мальчишка, которого отрывают от любимой игрушки: «Не хочу улетать. Хочу смотреть, как ты дышишь.»

Но его руки уже отпускали ее, нехотя, с бесконечным сожалением. Он сделал шаг назад, потом еще один, его взгляд не отрывался от нее.

«До завтра, моя Истинная. Моя Невеста.» Он развернулся и вышел, но Катя знала – он не уйдет, пока не убедится, что она в безопасности. Она почувствует его присутствие, даже за стенами академии. Теперь – навсегда.

Вечером, когда первые звезды зажглись над «Солнечным Шпилем», а академия затихла, переваривая события дня, в комнату Кати постучали. На пороге стоял служка с небольшим, изящным сосудом из матового стекла. В нем пышно цвели нежные пионы – белые, с едва розовеющей сердцевиной, пахнущие летом и чистотой. К вазе была прикреплена маленькая, сложенная записка.

Катя взяла сосуд, и сердце забилось чаще. Она развернула пергамент. Текст был написан знакомым, ровным почерком, но в словах чувствовалась непривычная нежность:

«Моей любимой невесте Катеньке.

Пионы – как утро после грозы. Как надежда. Как ты.

Спокойной ночи. Жду завтра.

Твой Далин».

Катя прижала записку к груди, туда, где под тканью светилась золотая Печать. Она поднесла к лицу цветок, вдыхая его нежный аромат. Впервые за долгое время будущее не казалось туманным и пугающим. Оно было здесь. В тепле Печати. В аромате пионов. В обещании «до завтра». И это было... бесконечно правильно. Она была не трофеем. Она была Катей. Его Истинной. Его Невестой. И теперь весь мир должен был принять этот факт.

Годы в стенах «Солнечного Шпиля» пролетели для Кати, пока еще Бродской, но это уже формальность, невероятно насыщенно. Они были наполнены упорной учебой, постижением бездонных глубин ее магии Алмаза Четырех Стихий под чутким руководством наставников, которые теперь смотрели на нее не с презрением, а с благоговейным уважением. Она научилась не просто управлять океаном внутри, а гармонично сосуществовать с ним, направляя его мощь с изяществом и точностью. Котик полностью смог освоиться в океаническом пространстве Кати, и теперь существовал, как отдельная вредная, но милая личность, которая требовала сливочных эклеров за то, что он просто есть.

Диплом с отличием, врученный ей на торжественной церемонии, был не просто куском пергамента. Это был символ ее победы. Победы над обстоятельствами, над предрассудками, над самой собой. Ее ждало блестящее будущее, и пути расстилались перед ней широко.

Арден, по-прежнему энергичный директор Института Драконьих Исследований, первым изложил свое предложение: возглавить новый отдел изучения взаимодействия человеческой и драконьей магии. «Катя, только представь! Ты – живой мост между мирами! Твои инсайты, твой уникальный опыт… Мы сможем совершить прорыв!» Его глаза сияли энтузиазмом. Академия, в свою очередь, предлагала почетную должность мастера-наставника для особо одаренных студентов, специализирующихся на сложном слиянии стихий. Поступали и другие заманчивые предложения от влиятельных гильдий и королевских дворов.