Книга Истинная за Завесой, страница 18 – Натали Карамель

"Нужно что-то простое, сухое, пока я буду учиться не ронять вилки в суп герцогу Далину," – заявила Катя, подходя к гигантскому платяному шкафу. Ее взгляд выхватил что-то шелковое, нежно-голубое, без излишних рюшей. "Вот это."

Луиза мгновенно извлекла платье-чехол – легкое, струящееся, с короткими рукавами.

"Хороший выбор, миледи. Практично."

Катя натянула его, с облегчением ощутив сухую ткань на коже. Луиза стянула с себя своё мокрое платье и облачилась в просторный халат, висевший рядом.

Следующий этап был самым пугающим. Катя уселась на краю кровати, Луиза – напротив нее, на стуле. В руках у служанки появился... набор столовых приборов, бокалов и тарелок, явно припасенный для подобных случаев.

"Миледи Катя, глубокий вдох," – начала Луиза с серьезностью полководца перед битвой. – "Забудьте все, что знали. Здесь – другой фронт. Правило первое: начинаем с приборов, лежащих дальше от тарелки, и двигаемся внутрь. Суповая ложка – вот эта большая. Вилка для рыбы – с тремя зубцами и широкими... нет, миледи, не так держать!"

Катя чувствовала себя медлительным роботом. Ее пальцы, привыкшие к спасательному оборудованию, отказывались изящно обхватывать тонкую ножку бокала для белого вина. Луиза терпеливо поправляла ее хватку, показывала углы наклона, объясняла, когда класть приборы параллельно на тарелку ("Вы закончили, миледи?" ), а когда крест-накрест ("Пауза, но еще не все" ).

"А если я просто... не буду есть?" – робко предложила Катя, глядя на лес приборов вокруг воображаемой тарелки.

"Не вариант, миледи," – Луиза покачала головой. "Молчание и отказ от еды Катарина Вейлстоун тоже использовала. Часто сопровождалось слезами или... метанием предметов. О чем, собственно...Да и герцог Далин может рассердиться." – она сделала паузу.

Катя отложила вилку для устриц (кто вообще их ест?).

"Расскажи, Луиза. Как она себя обычно вела? Что от меня ждут?"

Луиза вздохнула.

"Ожидают... худшего. И готовы к нему. Настоящая леди Катарина была... непредсказуема. Она могла просидеть весь вечер, уставившись в тарелку, не проронив ни слова. Могла начать плакать без видимой причины. Могла резко вскочить и убежать. А могла..." – Луиза понизила голос, – "...в ярости швырнуть чем-нибудь. Чашку, тарелку, хлебницу. Особенно если чувствовала на себе взгляд герцога Далина или насмешливый шепот. Графиня называла это 'истериками пустой души'."

Катя потерла виски. Отличный набор вариантов. Молчаливая истеричка или метательница посуды.

"Значит, любое отклонение от этого шаблона – подозрительно. Но и повторять... невозможно." Она сжала кулон. "Значит, золотая середина. Спокойствие. Минимум слов. И никаких тарелок в полет."

"Идеально, миледи!" – Луиза просияла. "Просто ешьте медленно, аккуратно. Отвечайте, если спросят, кратко и вежливо. Смотрите в тарелку или на руки. Как будто... как будто вы боитесь, но стараетесь держаться. Это будет правдоподобно."

После получаса интенсивной дрессировки с приборами Луиза объявила:

" Теперь – лицо. Время познакомиться с новой собой, миледи Катя."

Она подвела Катю к огромному трюмо в золотой раме. Катя впервые увидела себя. И замерла.

В зеркале отражалась не просто красивая девушка. Это была хрупкая фарфоровая кукла. Изумительно правильные черты лица: большие, чуть раскосые глаза цвета весеннего неба, обрамленные густыми темными ресницами; прямой, изящный нос; пухлые, естественно-розовые губы; лебединая шея; тонкие, как тростинки, запястья. Кожа – фарфорово-белая, без единого изъяна. Волосы – водопад шелковистых каштановых волн, спадающих почти до талии. Это была красота неземная, почти нереальная. Совершенная картинка из сказки. И абсолютно чужая.