Книга Истинная за Завесой, страница 20 – Натали Карамель

"Теперь – волосы," – распорядилась Катя. Луиза, все еще в легком шоке, но подчиняясь новой решительности хозяйки, аккуратно собрала шелковистые каштановые волосы в невысокий, мягкий узел у затылка, выпустив несколько тонких прядей, обрамляющих лицо. Никаких сложных конструкций с локонами и перьями.

Катя посмотрела в зеркало. Перед ней стояла незнакомая, невероятно красивая девушка. Хрупкая, как фарфор, но во взгляде – сталь. Элегантная, но без вычурности. Загадочная. Тихая. И совершенно не похожая на прежнюю Катарину Вейлстоун. Этот образ не кричал о "пустышке", он говорил: "Со мной не все так просто".

"Ну что, Луиза?" – повернулась Катя к служанке. – "Готова ли 'пустышка' к ужину с драконом?"

Луиза смотрела на нее с благоговением и страхом.

"Вы... вы великолепны, миледи Катя. Совершенно иначе. Но... а если они заметят?"

"Они заметят, что Катарина ведет себя не так, как раньше," – ответила Катя, поправляя складку на платье. Ее пальцы снова нащупали прохладный камень кулона под тканью. – "Но это можно списать на шок после падения. На попытку 'взять себя в руки'. Или очередную 'истерику пустой души'. Главное – сохранять спокойствие. И помнить, где какая вилка." Она глубоко вдохнула. "А теперь, Луиза, веди меня. Навстречу огню."

В глазах служанки вспыхнула решимость. "Да, миледи Катя. И помните – я рядом. Всегда." Она осторожно взяла Катю под руку, не столько для поддержки, сколько для солидарности, и направилась к двери. Опасный вечер начинался.

Дверь в столовую, огромную и помпезную, словно вырубленную из цельного куска темного мрамора, распахнулась. Катя, опираясь на руку Луизы (больше для моральной поддержки, чем физической, но и ноги все еще слегка дрожали), сделала шаг внутрь. Шаг в поле боя.

Первое, что ее поразило – тишина. Гулкая, тяжелая. И взгляды. Четыре пары глаз, прикованных к ней, как к призраку.

Граф Оливер Вейлстоун, сидевший во главе стола, замер с бокалом вина на полпути ко рту. Его обычно холодное, надменное лицо исказилось чистым, немым шоком. Брови взлетели к волосам, губы приоткрылись. Графиня Элеонора, сидевшая по его правую руку, побледнела так, что ее тщательно нанесенный румянец стал похож на два мазка краски на мраморе. Ее пальцы судорожно сжали край скатерти. Себастьян, напротив матери, фыркнул было, собираясь отпустить очередную колкость, но звук застрял у него в горле. Его насмешливый взгляд сменился недоумением, смешанным с досадой. Он уставился на Катю, словно увидел нечто совершенно немыслимое.

И только герцог Далин, сидевший по левую руку от графа, казался невозмутимым. Он не шелохнулся, его поза оставалась расслабленной, почти небрежной. Но глаза… Глаза выдавали его истинную природу. Они были не человеческими. Зрачки – вертикальные щели в золотистой радужке, как у змеи или… дракона. И в них горел холодный, оценивающий, невероятно интенсивный взгляд. Он скользнул по ее лицу, лишенному прежнего штукатурного грима, по простому, элегантному платью без бантов, по собранным волосам – и задержался на мгновение дольше, чем нужно для простой вежливости. В этом взгляде не было восхищения. Был анализ. И что-то еще, нечитаемое, но опасное.

Катя, слегка прижав руку Луизы (сигнал «держимся»), сделала еще шаг, стараясь идти плавно, как учили. Она подошла к своему месту – слева от Далина. По этикету, который Луиза вбила ей в голову за последний час, она наклонила голову в легком, почтительном поклоне, сначала в сторону графа и графини, потом – Далина, и наконец, кивнула Себастьяну.