Книга Дилемма дебютантки, страница 3 – Валери Боумен

Похоже, этот герцог не обладал подобными качествами.

Закончив свой демонстративный осмотр, Торнбери поднес к губам бокал с шампанским, сделал глоток и без обиняков, бесцеремонно и громко произнес своим низким голосом:

— Еще одна дебютантка? Наверняка и ее подослала моя мамаша, ведь так, леди Шиллингем?

Если бы безукоризненные манеры Джессики не превратились в ее вторую натуру, у нее от таких слов отвисла бы челюсть. Еще никогда в жизни с ней не обходились с таким оскорбительным высокомерием и безразличием. Герцог или нет, она не собиралась безропотно терпеть такие выходки. Джессика уже была готова развернуться и уйти, но тут его светлость соблаговолил заговорить снова, ощупывающим взглядом обежав ее:

— Признаю: вы исключительно милы, но поберегите свое время, милочка. Я с другого конца Лондона чую особ, которые мечтают стать герцогиней, хоть вы и соблазнительный кусочек, позволю себе так выразиться, притом с весьма аппетитными грудками.

Потом он осмелился на немыслимую дерзость: провел кончиком пальца вдоль кромки ее декольте.

Компания стоявших рядом таких же самодовольных щеголей разразилась смехом, и Джессика вспыхнула: унижение ранило до глубины души. И тут она сделала то, чего никак от себя не ожидала: перехватив палец герцога, зажала в ладони и процедила сквозь стиснутые зубы:

— Еще раз дотронешься до меня, сломаю.

Его глаза вспыхнули, и легкое изумление отразилось во взгляде, прежде чем, прищурившись и уставившись на нее, он переспросил:

— Что вы сказали?

— Что слышал, — отрезала Джессика, трепеща от гнева.

Отдернув руку, он кривил губы в надменной улыбке и, не отрывая взгляда от Джессики, обратился к хозяйке дома:

— Леди Шиллингем, вам следовало бы научить вашу подопечную хорошим манерам.

Чистейший гнев белого каления охватил Джессику, затуманил сознание. Это он обвиняет ее в отсутствии манер? О, именно так! Гнев, отчасти направленный на саму себя из-за рухнувших вдруг планов, подвиг Джессику на то, чтобы стянуть с правой руки белую лайковую перчатку и ударить его по самодовольной физиономии, совершенно не думая в этот момент о возможных последствиях. Шлепок получился громким — казалось, его должны были услышать во всех концах бального зала.

— Леди Шиллингем, — заявила юная леди громко, так громко, насколько это было возможно. — Я бы никогда не попросила вас представить меня этому типу, если бы знала, насколько он заносчив, груб и лишен достоинства. Прошу прощения за то, что вы потратили на меня свое время.

На миг взгляды Джессики и герцога встретились, и она испытала короткое, но от этого не менее сильное удовольствие от выражения изумления в его широко открытых глазах. Дожидаться, что он скажет в ответ, она не стала: развернулась и, высоко подняв голову, направилась прочь от этого сноба, чтобы найти мать и брата с сестрой.

Ахи и шушуканье неслись ей вслед, пока она шла по бальному залу. Сердце ее было готово вырваться из груди, воздуха не хватало. Что она натворила? Ведь именно в этот момент все ее мечты превратились в руины, и у нее не было никаких сомнений, что за все придется заплатить.

Вот так самый чудесный момент в жизни Джессики, момент, который был полон надежд восемнадцатилетней девушки, обладавшей солнечным нравом, на который у нее были свои планы, о котором она мечтала, писала и который проигрывала в воображении сотни раз, превратился в самый ужасный в ее жизни за какие-то несколько минут.