Книга Невестам положено плакать, страница 33 – Александра Довгулёва

Охотник, собрал свои вещи, оставленные на берегу. Затем, он скрылся в зарослях тростника, а когда вышел оттуда — в руках его было мокрое до нитки исподнее, а нагота прикрыта одеждами из грубой серой шерсти. Дорогими и добротными выглядели только высокие сапоги с широким голенищем, да кожаная перевязь, к которой можно было крепить оружие.

Он вернулся к Гленне, развесил мокрую одежду на ближайшей ветке.

— Вам бы тоже не мешало просушить плащ и, хотя бы, верхнее платье.

Гленна неосознанно прижала руки к груди. Под её платьем, подвязанным широким поясом, била нижняя юбка и две сорочки, надетые друг на друга. Они, должно быть, остались почти сухими и могли скрыть её наготу. Даже так, мысль о том, чтобы раздеться перед незнакомым мужчиной привела её в ужас.

— Вода холодная, ветер быстро заберёт тепло. К ночи у вас может начаться лихорадка, — сказал он, — я клянусь вам своей бессмертной душой: никто никогда не узнает, что вам пришлось снять платье.

Наверное, было наивно и глупо поверить ему на слово, но уставшая Гленна поверила. Она с благодарностью приняла из рук охотника шерстяное одеяло и сняла верхнее платье через голову. Её одежды были проще одежд принцессы. Служанка должна была уметь облачиться сама, без посторонней помощи. Потому и покрой был свободнее и проще, хотя ткань её наряда для королевской свадьбы была не из дешёвых. Поколебавшись, она сняла нижнюю юбку, потемневшую от речной воды, мокрые вязаные носки и туфли. Она завернулась в одеяло, пока Борс развешивал мокрые вещи.

Лишь сейчас она поняла, что замёрзла.

— Что случилось с вами, леди? — спросил Борс.

Она не знала, что ответить. Расскажи она правду, даже если охотник не имел никакого отношения к королю Тибальду — он мог испугаться. Напуганные люди творили беды. Ей было страшно ему довериться. Даже то, что он знал её настоящее имя могло быть опасным.

— У меня была очень долгая ночь, — сказала она, наконец.

Он посмотрел на неё глубоко и испытывающее. Она ощутила детское желание спрятаться под одеяло с головой. Девушке даже показалось, что охотник знает о ней куда больше, чем она о нём. Как же это было глупо! Тревога сделала Гленну мнительной, должно быть.

Он не стал расспрашивать. Молча протянул ей флягу, выуженную из большой сумки, висящей на суку дуба. Гленна принюхалась: резкий запах ударил в нос, но она зажмурилась и сделала большой глоток. Обжигающее тепло полилось по её глотке, разгоняя остывшую кровь.

— Это ясно, — ответил он, глубоко вздохнув, — вы знаете, где находитесь?

Гленна хотела соврать, но, в последний момент, будто бы помимо воли помотала головой.

— Мы с Пуркой здесь бываем часто: хорошее место. Людей нет, зверья много. По весне, конечно, охота дело неблагое, но если не усердствовать — худа не будет.

Он не стал её больше расспрашивать. Собака пересела поближе к Гленне, стремясь занять место между ней и кострищем, над которым склонился её хозяин.

— Вы отдохните, леди, вид у вас больно измученный.

Эти слова подействовали на Гленну, точно заклинание древнего колдуна. Её тело стало тяжёлым, веки закрылись сами собой. Она легла на подстилку из еловых веток, не чувствую уколов хвои или неудобства.

Ей ничего не снилось.