Книга Невестам положено плакать, страница 84 – Александра Довгулёва

Её оставили одну надолго. Гленна вновь листала томик стихотворений, поглаживая перелёт. Она хотела пить, но не решалась налить себе разбавленного вина: испачкает платье. Девушка, которая всегда была ловкой и расторопной, а в непривычном наряде чувствовала себе неповоротливой.

«Коли доведётся мне самой выбирать цвет платья, — думала Гленна, — оно никогда не будет белым».

Прошло много времени прежде, чем дверь в её комнату вновь открылась. Эти часы она чувствовала себя в заточении: пленницей роскошной комнаты и неподходящего наряда. Ей вспомнился лес, бесчисленные шаги рука об руку с Борсом, дождь, бивший по листьям и тихое ржание лошади. Тогда она спала на земле и ела то, что удавалось добыть среди окрестных деревьев, а единственный её наряд был зашит грубыми стежками. Только чувствовала она себя куда лучше, чем сейчас. Гленна корила себя за неблагодарность и, в то же время, представляла, как славно было бы сейчас оказаться под круглы каменным сводом и слушать, как перешёптываются звёзды.

Гленна никак не ждала того, кто вошёл в двери комнаты. Король Эгг был один. Гленна слышала, как за дверью тихо переговариваются люди, оставленные им за порогом. Она поспешно встала, чтобы склониться в низком поклоне. Смешок, сорвавшийся с губ короля вовсе не обидел её. Она не понимала, зачем он здесь.

— Встань дитя, — велел он, и она послушалась.

Эгг обошёл девушку, садясь на то месте, где прежде сидела Гленна, она не смела шелохнуться или поднять взгляд. Ей приходилось быть так близко подле кровного отца лишь однажды, в трапезной, где её собственная жизнь казалась малозначительной в сравнении с посланием, которое она ему принесла.

— Посмотри на меня, — велел Эгг.

Она обернулась подняла взгляд. Король изучал её так внимательно, будто видел впервые. Может быть, в каком-то смысле, так оно и было. Ведь сама Гленна впервые в жизни сумела разглядеть сходство, что выдавало в них родичей: светлая кожа, острые скулы, серые внимательные глаза.

— Ты похожа на прочих моих дочерей куда больше, чем мне казалось, — сказал он.

Гленна не была согласна. Она всё ещё считала себя слишком заурядной, чтобы равняться с принцессами Ирландии. Она видела каждую из них не единожды. Возможно, Гленна могла бы похвастаться храбростью и упорством, но в этом она уступала несчастной Оноре во сто крат. Оноре, хитрость, мудрость и мужество которой Гленна смогла оценить лишь недавно.

— На мать свою ты совсем не похожа, — продолжа король, — та была удивительной женщиной, кроткого нрава, доброго склада. Она могла бы сделать достойного мужа счастливым, а жизнь его беззаботной.

Он покачал головой с таким видом, точно не был причастен к тому, что мать Гленны осталась без поддержки достойного супруга и умерла в безвестности. Горькая обида вспыхнула в девушке, стремясь исколоть её нутро до крови. Гленна промолчала. В конечном счёте, он оставался королём, а она — дочерью блудницы. Прочее не имело веса.

— Мне всегда было интересно, победит ли в тебе моя натура покорность, унаследованную от матери. Ты всегда была такой кроткой, что не будь ты больше других дочерей похожа на меня ликом, я бы засомневался, что ты моя.

Гленна молча приняла ещё один укол горькой обиды. Не за себя, за матушку, за её нежный и ласковый нрав, за преданность, которую она питала к королю и который её не заслуживал. Гленна и сама была ему преданна.