Книга Зов призрачных сердец, страница 75 – Татьяна Ма

– Что ты здесь делаешь? – раздался позади Елены гневный голос князя.

Она вздрогнула и выронила тетрадь, которая с глухим стуком упала на пол.

– Отец… – Елена обернулась и в ужасе отшатнулась, увидев лицо князя Хворостина, искаженное безумием.

– Как ты смеешь приходить сюда, аки тать?

– Батюшка, что вы сделали с моей матерью? – дрожащим голосом спросила Елена.

– Не сметь! – в гневе закричал князь.

– Как вы могли? Как могли? – Елена в ужасе попятилась.

– Значит, ты все еще дерзишь? – прошипел князь, схватив ее за руку. – Что ж, пойдешь по пути матери своей. Она тоже была непокорной…

Глаза Елены расширились от ужаса, когда до нее дошел смысл этих слов.

– Что вы собираетесь делать, батюшка? – закричала Елена.

– Для начала посидишь-ка в темнице, а там… А там отдам тебя Щетинину и избавлюсь наконец-то от гнилого семя.

Князь толкнул плачущую Елену к стене, откинул в сторону украшавший ее гобелен и отпер какую-то дверь, которую Елена никогда прежде не видела. Протащив упавшую к его ногам дочь за волосы вдоль длинного каменного коридора, князь кинул ее в темницу.

– Посидишь тут и поразмыслишь над своим поведением, адово дитя! – в злобе изрыгнул он и запер за Еленой тяжелую дубовую дверь.

Княжна осталась одна в полной темноте.

Глава 42

Наше время

Устав от безуспешных попыток расшифровать анаграмму, Рада отложила исписанный словами лист в сторону и закрыла глаза. Словно мушки, под веками мельтешили буквы. В анаграмме было четыре заглавных, и они с Алексеем предположили, что с них должны начинаться зашифрованные слова, но пока все их попытки приблизиться к отгадке были тщетны.

Данила накачал колесо на машине Рады и пригнал ее, а к вечеру вместе с Дашей вернулся в деревню. Перед уходом девушка взяла обещание с Рады и Алексея, что завтра они придут к деду Ивану в гости.

Рада ушла к себе в комнату, где снова принялась разгадывать шифр, но так и не добившись результата, отбросила это дело в сторону. Осмотревшись, она остановила взгляд на сложенной на столе стопке бумаг, которые два дня назад она вынула из сейфа за гобеленом в кабинете на втором этаже.

– Хватит загадок, – пробормотала она. – Пора решать те задачи, ради которых меня и наняли.

Рада надела тонкие латексные перчатки, взяла старые документы и начала их перелистывать. Отложив в сторону книгу, в которой князь Хворостин вел скрупулезные записи доходов с усадьбы и деревень, Рада перешла к ветхой тетради, перемотанной шнурком. И обложка, и шнурок были кожаными. Рада осторожно развязала узелки, открыла тетрадь и стала продираться сквозь неровный размашистый почерк. Она читала долго, и чем больше проходило времени, чем стремительнее приближалась она к последнему листу, тем страшнее ей становилось.

Когда Рада закончила чтение, сомнений не оставалось – перед ней дневник того самого князя Хворостина Павла Андреевича, которого она видела в странном видении, когда и нашла эти документы. Дневник он вел нерегулярно и в основном излагал в нем свои мысли о нравственности, морали, чести. Однако последняя запись ввергла Раду в полнейший ужас. В ней князь признавался, что когда-то, а точнее в тысяча семьсот шестьдесят пятом году, учинил самосуд над своей первой женой и неким Иваном Петровым, заподозрив их в любовной связи. Здесь же упоминалась Елена, его дочь. Та самая, единственная Елена, которая была в генеалогическом древе рода Хворостиных и не имела даты смерти. Определенно, та самая девушка, о которой ходили местные легенды.