Книга На краю любви, страница 131 – Елена Арсеньева

– Панихиду служат, – сказал Леха. – Пред Богом все усопшие равны. И по ней, значит, служат.

Ася кивнула. Перекрестившись, они вернулись на Петропавловскую улицу. По пути иногда озирались, опасаясь слежки, однако слежки, на счастье, не было.

А не было ее потому, что незадолго до ухода Лехи и Аси госпожа Боярская, тоже украдкой, выскользнула из театра и добежала до угла Студеного переулка, который пересекал переулок Холодный. Там ее ждала та самая Перфильевна, уже сыгравшая сегодня очень гнусную роль в Асиной судьбе. Боярская прошептала ей на ухо, мол, переписчица едет в какую-то свою деревню, однако неведомо, врет ли, нет, за что купила, дескать, за то и продаю. После этого Перфильевна достала из кармана своей душегрейки пару золотых серег и вручила Боярской. Та схватила их дрожащими от жадности руками и, не прощаясь, бросилась в театр, спеша похвалиться перед прочими артистками (и прежде всего перед Маркизовой!) подарком «нового поклонника». То, что поклонника, ни нового, ни старого, никогда не существовало, значения не имело.

Конечно, Боярская представления не имела, что подаренные ей серьги выдернуты из ушей одной из жертв широкопольских грабителей. Но даже если бы она и знала об этом, для нее мало что изменилось бы, потому что подгадить презренной переписчице и одновременно угодить душечке Марго было Боярской очень приятно и радостно.

* * *

Леха оказался прав: на послушника смотреть не стоило. Поношенная ряса болталась на его худощавом теле; длинные, до плеч, полуседые космы, такая же сивая борода, неопрятная повязка поперек лица… Единственный глаз он на Асю ни разу не поднял, ни словом приветственным не обмолвился. Хотя да, у него же обет молчания!

Ася обернулась к Лехе, который намеревался подождать ее отъезда, однако Хромонога уже не было. Мелькнула его красная рубашка да и скрылась за поворотом.

Ася нахмурилась. При виде послушника с его седыми патлами ей страшно захотелось задать Лехе один, а может, и не один вопрос, однако Леха, словно почуяв это, благоразумно сбежал, только пробормотал:

– Асенька, ничего не бойся, все будет хорошо, дай Бог тебе счастья!

Что за странные слова? Что за послушник такой странный?! Да и Спиря тоже явно был непрост. Хоть Леха и называл его парнем, черные волосы возчика круто присолила седина. Глаза с хищным прищуром, резкие складки у рта, морщины на лбу… На Асин взгляд, Спиря больше на разбойника смахивал, а вовсе не на кучера, который служил бы у такого почтенного господина, как Скурлатов. Но, похоже, дело свое он знал хорошо: лошади были ухоженны, бодры, нетерпеливо перебирали копытами, явно рвались показать свою удаль, а для начала, прежде чем сесть на козлы, Спиря похлопал каждую по шее и что-то пошептал на ухо. Ася заметила, что по спинам лошадок прошла дрожь, словно так уж сильно впечатлили их Спирины слова.

Это внушало доверие. Ася слышала еще в детстве, будто многие деревенские колдуны умеют разговаривать с животиной, то ли с каждой на ее языке, то ли им ведом был некий общий язык, понимаемый любой скотинкой, от кошки до лихого скакуна. После Спириного шепотка кони с места набрали такую скорость, что Ася и ахнуть не успела, а конюшня, и улицы, и сам Нижград уже исчезли из виду.

Ася сначала устроилась внутри повозки, однако рядом с ней на сиденье был водружен немаленький деревянный сундук, принадлежавший послушнику. Почему-то этот сундук нельзя было привязать на задах повозки, как делалось обычно, и на каждом повороте он съезжал со своего места и норовил ударить Асю в бок. В конце концов сражаться с сундуком надоело. Ася подобралась к Спире и заявила, что предпочитает сидеть на козлах, а с сундуком пусть управляется его хозяин.