Онлайн книга «На краю любви»
|
Сейчас Ася смотрела на Гаврилу Семеновича с жалостью. Если эти сплетни правдивы, то, конечно, больно ему было узнать о смерти Юрия, да еще если Варвара Михайловна нарочно бередит его рану… Ася и сама очень жалела Юрия, которому была благодарна за спасение от ужасной мадам Сюзанны. Да и вообще в памяти от общения с ним осталось только хорошее, особенно если детство вспомнить. Однажды бегали втроем: она, Никита и Юрка-Юрашка – на деревню, где рекрутов провожали. Ой и рев там стоял, ох и вой! Ася и Юраша тоже разрюмились[51], а Никита вдруг взялся объяснять, почему у одних деревенских парней бриты лбы, а у других затылки. Оказывается, лбы брили принятым на военную службу, а затылок – кто для службы не годился. – Дурак! – вскричал вдруг Юраша, всхлипывая. – Нашел время умничать! Ася испугалась, что Никита сейчас полезет в драку: ведь это чуть ли не впервые Юраша осмелился поднять голос против хозяйского сына, – однако Никита стоял с дрожащими губами, и видно было, что едва не плачет. Вот почему он «умничал» – слезы пытался сдержать! И вдруг в комнату, словно вызванный воспоминанием, вбежал Никита! У Аси дрогнуло сердце. Никита, свет ее очей, мечта ее жизни! Какой же он красавец! Эти светлые, не то голубые, не то зеленые глаза, эти пышные русые волосы, эти точеные черты, эти резко прорисованные губы… ах, как же она помнила их прикосновение к своим губам! Красавец, красавец, прекрасный царевич, принц из сказки про Сандрильону! Но одет небрежно, как и подобает молодому помещику: не тщится выглядеть щеголем, как тщился бедный Юрий. – Ася! – вскричал Никита, бросаясь к ней. – Асенька, милая! Слава богу, жива! Слава богу, очнулась! – Антонида, тащи скорей образа! – всполошенно завопила Варвара Михайловна. – Благословим жениха и невесту! – Нет, нет, не сейчас! – вскричала Ася, испуганно выставляя вперед ладони, словно пытаясь защититься. – Я не могу пока… не могу! Дурно мне! И рухнула лицом в подушки. – Да смилуйтесь, маменька, – усмехнулся Никита, отходя от кровати. – Не надобно спешить, дайте моей невесте в себя прийти. Теперь она никуда от меня не денется, правда, Асенька? – Да, да, – шепнула та, еще крепче утыкаясь в подушку. А что она могла еще сказать?! Прямо сейчас признаться в случившемся? Но сил на это у нее не было… – Антонида, вывези маменьку, – велел Никита. – Асе надобно успокоиться. Пойдемте и мы с вами, батюшка. Асенька, ты поспи! Поспишь – и легче станет. Тихо закрылась дверь за уходящими. Ася почувствовала, что подушка стала влажной, но головы не подняла, слов прощания не проронила. Ну да, опять хлынули слезы, она опять плачет, но теперь о Никите, теперь – оплакивая свою мечту. Господи, да кому и зачем понадобилось изуродовать ее жизнь и жизнь Федора Ивановича?! Ведь они чужие люди, которые были связаны всего лишь исполнением воли Василия Ивановича Хворостинина, всего лишь чувством долга, они вынужденно стали супругами, между ними нет любви… конечно, нет! – но почему так замерло у Аси сердце, когда Данилов крикнул ей: «Скажи “да”, милая моя, милая!» Конечно, он крикнул это только от жалости. Федор Иванович всегда казался Асе загадочным, даже волшебным существом. Конечно, она ему не нужна, она только докучная помеха, Ася это знает и понимает. Но… но если Федор Иванович жив, они с Асей навеки связаны! |