Онлайн книга «Ваш милый думает о вас»
|
«Меня сейчас вырвет! – с ужасом подумала Юлия. – Прямо сейчас! Я больше не могу!» Она отшатнулась от Адама и наткнулась на стоявшего рядом мужчину – того, с кем он беседовал о гильотине. Она его и не разглядела толком, да и теперь было все равно, только бы оказаться подальше от этого Кохайлика, внушавшего ей даже не отвращение – какой-то темный ужас, поэтому она схватила за руку этого незнакомца и напористо повлекла за собой прочь из залы, сопровождаемая улюлюканьем, хохотом и непристойными пожеланиями оставшихся ни с чем гостей. – Садовник-брюнет! – оповестила всех Ружа. – У Незабудки садовник-брюнет! Краем глаза Юлия успела увидеть, что Адам ринулся следом, однако мадам Люцина проворно заступила ему путь. – Так у нас не принято, пан Кохайлик, – сказала она тихо, но твердо. Ни на миг не замешкавшись, Адам попытался оттолкнуть мадам, но та вцепилась в проемы двери и стояла непоколебимо, как скала. – Так у нас не принято, – повторила Люцина, и в голосе ее зазвенел металл. – Или вы хотите, чтобы пан Аскеназа закрыл для вас кредит в нашем Театре? «Ох, да он даже блудит в долг, этот загонов шляхтич!» – с презрением подумала Юлия, а что было в парадной зале потом, узнать не удалось: перед нею оказалась дверь ее опочивальни, куда она и вбежала. Захлопнула дверь, повернулась, бурно дыша, – да так и села на кровать, ибо ноги подкосились. Поистине, нынешний вечер выдался неистощимым на неожиданные встречи! «Садовник-брюнет» тоже оказался знакомым Юлии. Это был Валевский. * * * – Пан Ал… пан… – заикаясь проговорила Юлия, и он ответил почти так же, как там, на станции, где она увидела его впервые: – Зовите меня лучше пан Флориан[23]. Это имя не хуже прочих! И весьма соответствует обстановке! При этом он хихикнул, и Юлия, приглядевшись, поняла, что ее «садовник» изрядно пьян. Его даже пошатывало, взор блуждал, а рассеянное выражение лица доказывало, что он видит происходящее вполглаза и слышит вполуха. «Может, он сейчас свалится и уснет и все обойдется?» – с надеждой подумала Юлия, однако расчеты ее тут же и рухнули: пан Флориан с некоторым усилием вынудил оба глаза не разбегаться в разные стороны, а вперил их в грудь Юлии и, пробормотав: – Что-то на тебе больно много лепестков, Незабудка! – принялся срывать с нее одежду столь сноровисто, что оторопевшая Юлия ощутила себя луковкой в руках опытного повара: уже через мгновение шелуха платья была с нее сорвана, остались только голубые чулочки с подвязками. Они-то и произвели на пана Флориана поистине сногсшибательное действие. Он уснул так внезапно, будто умер, – и только громкое сопенье выдавало, что он вполне жив. * * * Юлия тупо глядела в потолок, не зная, плакать или смеяться, как вдруг почувствовала чей-то взгляд, и чуть не вскрикнула, увидев Шимона Аскеназу, стоявшего в дверях и глазевшего на обнаженные тела Юлии и пана Флориана. При этом он отчаянно гримасничал, делал какие-то безумные жесты, и Юлия не тотчас поняла, что пан Шимон всего лишь просит ее выйти с ним из комнаты. Что, уже пора снова идти к гостям? Но почему в глазах Аскеназы такой ужас? Немало всем этим озадаченная, Юлия поднялась и, прижав к груди охапку своих шелковых одежек, вышла в коридор, желая сейчас только одного: поскорее одеться. – Слушайте, барышня! – пробормотал Аскеназа трясущимися губами. – Не стойте так, как будто у вас совсем отнялись ноги! |