Книга Счастье в огне, страница 54 – Мария Захарова

Таисия Петровна вернулась в кухню и, сбросив наконец тулуп, подхватила Варин узел:

– Поела? – Варя молча кивнула, – пойдем, устраиваться будешь.

На улице уже смеркалось и в низкой комнатке с маленьким окошком почти ничего уже было не видно. Но и рассматривать особенно было нечего. Слева стояла грубо сделанная кровать, дальше, под окном, темнел деревянный сундук с округлой крышкой, похожий в сумерках на большого спящего зверя. Посередине белел стол со стопкой газет. А справа светилась лампада, мягким светом озарявшая икону с темным, непонятным ликом.

«Икона?» – Варя оторопела. Икона в доме у человека, по сути, руководящего колхозом? Несмотря на изумление, Варя, никогда ранее не видевшая икон, теперь не могла отвести взгляда от огромных, будто заглядывающих в душу глаз.

А Таисия, как будто не заметив Вариного изумления, поставила ее узел на табурет у кровати и бросив: «Будешь жить здесь», вышла, прикрыв за собой дверь.

Варя спустила с головы платок и присела на край кровати, все еще не в силах оторвать глаз от лика, освещенного тусклым светом лампады. Она смотрела и смотрела, пока ей не стало казаться, что это мама смотрит на нее со знакомой с детства фотографии, оставшейся там, в разрушенном доме разрушенного города. Мама была снята в легком светлом платье, обвившем её колени под дуновением тёплого летнего ветерка. Глаза, да и все ее лицо светились счастьем и добром. Она что-то говорила Варваре, что нежное, успокаивающее, от чего стало тепло и легко.

***

Когда Варя проснулась, было все еще темно, и девушка никак не могла сообразить, сколько сейчас времени – ночь ли ещё, или уже утро. Девушка чувствовала себя на удивление отдохнувшей и какой-то умиротворенной. Стояла ровная, спокойная тишина, только где-то за стенкой пиликал и ворошился сверчок. Варя блаженно потянулась и вдруг почувствовала слабую пульсацию внизу живота. Она замерла, поразившись незнакомому ощущению, но уже через мгновенье рука ее потянулась к животу, провела по нему и замерла в том месте, где оживало маленькое чудо, но больше ничего не почувствовала. «Показалось», – подумалось Варе, – но тут же, опровергая ее мысли, пульсация повторилась.

Тишину нарушила скрипнувшая входная дверь. Значит Таисия Петровна уже встала, значит уже утро. Варя потянула на себя полушубок, которым была укрыта – вставать категорически не хотелось, но и лежать больше было нельзя, чтобы не выглядеть изнеженной городской девицей. Теперь Варя точно знала – она выдержит всё. Она тихонько спустила ноги и сразу сунула их в валенки, потому что голые ступни обожгло холодом. Хотя сейчас в комнате было теплее, чем вечером – видимо Таисия Петровна затопила печь. Быстро одевшись, Варвара выглянула на кухню, слабо освещенную едва теплившейся керосиновой лампой, наверное, керосин экономили здесь не меньше, чем дрова. Её хозяйка возилась у печи, но стоило девушке вздохнуть поглубже, тут же повернулась. Как обычно молча хозяйка поставила на стол миску с дымящейся похлебкой и кружку чая, который издавал упоительный аромат смородиновых листьев. Потом кивнула, приглашая Варю к столу, коротко бросила: «Ешь, утром нужно горячее», и вышла в сени.

Уже через полчаса женщины шли по тёмной деревне, направляясь к скотному двору, который на поверку оказался низким темным деревянным бараком, еле освещенным лучинами. Татьяна, копошившаяся где-то в глубине здания, вышла им навстречу.