Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
Между тем в ожидании сентябрьского контрнаступления красных частей, укрываясь под брустверным укреплением от сильного ветра, подразделение Шевцова коротало зябкие дни в обреченно унылых беседах. Валерий Валерьянович тоже делился сокровенными мыслями со случайно встреченным старинным однополчанином, бывшим прапорщиком, а ныне товарищем комполка Петром Мицкевичем. – Ладно же, Петр Арсеньевич, когда крепкие тылы – в том числе и семейные: вам тут есть чем гордиться. У меня? Нет, не имеется. То есть, больше нет… Терять нечего, кроме чести… Впрочем, теперь, когда так все дьявольски перемешалось, какими верными критериями определить, где честный поступок, а где – нет? Все с ног на голову, исчезла почва под ногами. Одичание, разрушающая ненависть и пагуба, со всех сторон… Да, я одинок как перст. Жена бросила… Размениваться не хотелось. Но была одна преданно влюбленная девочка… Я потерял ее – во всех смыслах, а после обнаружилось, что она и все связанное с ней было единственным проблеском в этом беспросветном хаосе. – Дак что ж так – потерял? Разве человек иголка – навовсе исчезнуть? Хотя… ежели жива, конечно… – Не хочу и думать иначе. Разузнавал, разумеется, и в Москве и в Питере… Во всех больницах искал. На фронт отправилась и точно в воду канула. – Да, бывает… Разлука нынче не редкость. Они замолчали, каждый думая о заветном. Шевцов устал жить в неопределенности: Ветер сырой, колючий, грубый, Темная быль Эмиля Золя. Безлунная ночь. Теплые губы. Что это – палуба или земля? Запах дождя, листвы и кожи, Холодный наган мешает лежать. Любовный хмель, зачем ты ожил, Как зарезанный Дмитрий из-под ножа? Носятся, вьются в морях воздушных Обгоревшие щепки – мои года. Куда уйти от этих душных Поцелуев – не бывших никогда…[31] Наутро Шевцов выслал экспедицию на телегах за снарядами – при острейшей нехватке транспорта снабжение частей было головною болью и задачей самих защитников города. * * * Милая, пополневшая Валерия Леонидовна, азартно и убежденно погрузившись в классовую борьбу, сделалась связисткой между антибольшевистским подпольем Северной столицы и контрразведкой штаба Колчака. Скоро ее, неопытную, взяла на явочной квартире ЧК. Замешкавшись, дама не успела уйти черным ходом, в отличие от осторожного хозяина. Гражданский муж мало чем мог помочь в сложившейся ситуации. Валерию Леонидовну допрашивали сперва без нажима, но женщина оказалась строптива. Звериной аристократической ненавистью к плебеям она скоро спровоцировала рукоприкладство, еще пуще распалявшее ее маленькое надменное сердце. – Кто, помимо Ворохова и Владыкина, входил в круг ваших связей? – Вы дворянин? Нет? Тогда озаботьтесь пригласить для собеседования человека соответствующего уровня. – Ах ты, курва… Здесь тебе допрос, а не беседы за самоваром! – следователь вплотную приблизил пистолет к бледному от гнева лицу женщины. Валерия Леонидовна с дамской экзальтированностью попыталась выхватить маузер – и в короткой борьбе обрела пулю в грудь, судорожно выдохнув от боли. * * * Товарищ Емельянов, гражданский муж убитой, со скучным лицом, озябнув, стоял над останками, закоченевшими в неладной скорченной позе. По старой памяти Борис Афанасьевич распорядился оповестить мужа убиенной. Явился Шевцов, с сухими озлобленными глазами, с челюстью, сведенной оскалом. |