Книга Царствуй во мне, страница 128 – Наталья Ратобор

Девушки тайком пробрались в палаты, переговариваясь шепотом. Раненый не откликался на голос.

– Спит? Или… Нет, не холодный.

– Погоди, за мышцу ущипну… Гримаса! Ну слава Богу, глаза открывает.

– Вы меня слышите? Пожмите мне руку.

– Настя, погоди… Это… – Варвара отшатнулась и шлепком закрыла себе рот ладонью.

– Варя, что ты?

– Постой, мне на воздух… Душно что-то и в глазах рябит. Должно, переутомление. Побудь пока с ним! Слышишь – никуда не уходи.

Варвара Николаевна ворвалась в опочивальню Дружного и опустошенно привалилась к печной стене:

– Сергей! Там Валера…

Полураздетый Дружной подскочил, побледнев:

– Расстреляли?!

– Нет, в лазарете… Только в себя пришел… Без опознавательных – голышом.

– Кто-нибудь знает?

– Медсестра Шаховская. Свой человек. Она и укрыла.

Дружной зашагал по комнате, взъерошивая гриву волос:

– Так… Сейчас что-нибудь сочиним… Надобно правдоподобную версию. И верное поручительство. Дай мне пару часов – я отлучусь.

– Сергей Александрович?!

– Не смущайтесь, Варвара Николаевна. Я не донесу. Вы с Валерой – все, что у меня осталось в этом безумном мире. Мне действительно необходимо повидаться с одним надежным человеком.

* * *

– На заднем дворе – упряжка наготове, и там уже – Валерий. Вот мой пропускной мандат на него.

– А ты, Сереж?

– Мне тут с еще одним персонажем предстоит повидаться…

Дружной вывел Варвару через черный выход:

– Отправляйтесь, живо!

– Спасибо, друг.

– Помолитесь о спасении моей грешной души. А уж Господу известно – за здравие или упокой.

Осенью 1920 года переодетый Шевцов с дружновским же мандатом проделывал разведрейд по Таврии – два друга вновь свиделись тайно:

– Ну что… Доволен ты службой у Врангеля?

Зависла провальная тишина.

– Правды нет нигде. Неоправданная иступленная жестокость и братоубийственная резня. А ты доволен своей службой у большевиков?

– Правды нет. Циничный передел власти и денег.

– Так что же нам делать? Может, эмигрировать, пока есть возможность? Что – делать?

– Родине служить, Сергий. Интервентов из Малороссии вычистили. Полякам неймется. Мы не имеем права бросить Россию при любом режиме.

– Большевики лишили нас – «бывших» – всех гражданских прав. Хороша демократия.

– Они называют это «диктатурой пролетариата». Но для нас выбора нет. Дело чести.

Он помолчал и добавил неприязненно:

– И потом… Серж, давай начистоту: мы к мирной жизни не приспособлены. Мы – военные кадры. Мы все равно больше ничего не умеем.

– Да… не умеем… – угасающим эхом вторил расстроенный Сергей.

* * *

В то время, как в деревнях Поволжья опухшие от голода люди опускали в могилы целые семьи, а богоборцы учиняли грабеж и поругание святынь в русских церквах, в захарканных залах национализированного Сергиевского дворца, в непосредственном соседстве с ЦК Центрального района, бесновалась в овациях помраченная революционным вирусом молодежь.

Повсеместно срывали кресты, разгоняли монашеские общины, расправлялись с верующими. Молодое поколение гнало Бога из своей жизни – и не знало, какую печать ненависти и морального расточения кличет на своих детей. Спустя кровопролитные годы гражданской и мировой войны, красного террора и болотного застоя, еще и правнуки, задыхаясь от пустоты и разложения, будут мыкаться в темноте и томлении, посещая психотерапевтов и в ожесточении кидаясь на ближних, ломая своих детей и подминая последних любящих. В заклятом дьявольском круге они на долгие поколения вперед забудут про существование Живоносного Источника.