Книга Красна Марья, страница 26 – Наталья Ратобор

Мария Сергеевна посмотрела наверх, в молодую еще листву, легко и свежо зеленевшую на фоне блеклой, высокой голубизны неба, и судорожно вздохнула. Она знала наверняка, что Алексей говорит правду: слишком хорошо его понимала — можно сказать, сердцем чувствовала.

— Послушай… Правду ли говорят, что твоя жена в положении?

— Да, в тягости, — нахмурился Алексей. — Только… не женился я… не решился.

По понятным причинам Алексей умолчал о том, как расстроился его духовник поведением опекаемого и как строго поговорил тот с ним о соблюдении Божьих заповедей, после чего раскаявшийся мужчина решил расстаться с минутным увлечением. Но Дарья, проведав об этом, подпоила его и уложила к себе в постель. Теперь Алексей избегает являться на глаза отцу Серафиму — ведь тот, пожалуй, потребует жениться на непраздной. Да, видно, все равно придется, но только… душа не лежит. Все оттягивает Алексей, не решается под венец пойти, хоть и упрекают его Дарья и ее родня, просят снять позор перед станицей.

— Ну и что же нам с тобой теперь делать, Алеша?

— Да что теперь сделаешь, — с тоскою произнес Алексей и посмотрел в глубь аллеи. — Дураки мы оба, и жизнь себе искромсали — по-глупому, нелепо… Любить тебя, Марья, до конца жизни буду, любовь ты моя единственная, зорька алая!

Мария Сергеевна взволнованно молчала, да и что тут скажешь? Истосковавшиеся, они долго стояли так, не в силах надышаться друг другом…

Наконец, Мария Сергеевна засобиралась — ее могли хватиться, а ей не хотелось, чтобы кто бы то ни было бесцеремонно вторгался в их уединение. И тут она вспомнила:

— Послушай… Капитолина — где она теперь?

— К отцу Серафиму вернулась…

— А ребята, Димитрий?

— Со мною. В станице Ковалевской: поддерживаем ополчение красных казаков.

— Так это вы тогда — тюрьму и отдел Чека в Энске?

— Сама знаешь.

Комиссар посуровела:

— Тоже мне, Стеньки Разины! А как ваша бандитская выходка — иначе не назовешь — скажется на обороноспособности города, об этом вы подумали? А что, если бы в этот момент белые действительно напали на разворошенный город, хорошо было бы?

Алексей молчал.

— Ну что ж, Алексей… Как ни хорошо здесь с тобою, пора нам расставаться.

— Позволь мне поцеловать тебя… в последний раз…

Мария Сергеевна слегка покачала головою:

— Ни к чему, Алеша. Не надо.

Красные отступали. Их выбивали из каждой станицы — бои шли жаркие. Большинство казаков-ополченцев были ненадежными соратниками и, в соответствии с ситуацией на фронте, в который раз перебежали на сторону белых. Дивизия Артепьева откатывалась и несла чувствительные потери. Комиссару прибавилось работы: нельзя было допустить падения боевого духа. От первого морского полка моряков осталось всего ничего: его переформировали в единый морской батальон. Командиру Берингу, в распоряжение которого поступили крестьянские парни и казаки, приходилось горше прежнего. Кадровый морской офицер, «царский холуй», был им чужим. Многие откровенно ненавидели его. Были трудности и с другими краскомами. Комиссар поддерживала его, и не только его. Своим умением политического руководителя, подкрепляемым силой личного обаяния, харизмой «железного комиссара», она сплачивала всю эту разнородную массу. Подтягивала, дисциплинировала, приучала к сознательности, ответственности.