Книга Красна Марья, страница 59 – Наталья Ратобор

Беринг затаил дыхание: в каждой фразе он узнавал свои полуночные мучительные сомнения и был поражен, услышав свои потаенные горькие размышления вслух и так громко — от Алексея. Надежда Сергеевна сперва испугалась такого эффекта, слегка опешила от Алексеевой горячности, занервничала и стала боязливо озираться — не видно ли поблизости свидетелей этого гневного выступления, но быстро сообразила, что уж во всяком случае она-то достигла своей цели. Она возликовала и победоносно, с торжествующим лицом повернулась к сестре, которая мрачно слушала, обратившись к реке и вцепившись побелевшими руками в парапет. Каждое слово Алексея было для Марии подобно пощечине.

— Как же ты такую махровую гидру контрреволюции проспала, Масюся? — уже более не обращая внимания на Алексея, с ласковой вкрадчивостью обратилась Надежда к сестре и заключила уже иронично, с триумфальным злорадством победителя: — А ты, наверное, и не подозревала в своем «чудо-богатыре» такого свободомыслия, такого пыла!

Но от разгневанного Алексея не так легко теперь было отделаться, и он вновь заговорил — громко, отчаянно, резко:

— Вас, мадам, здесь с распростертыми объятиями, как лучшего друга приняли, а вы — должно быть, из соображений высшей нравственности — напакостить в нашей семье пытаетесь, перессорить… Что вас задевает? Что я жену свою люблю, а не вас?

Надежда Сергеевна была снова задета этим злым и точным замечанием, но не удостоила Алексея ни ответом, ни взглядом: для нее он был теперь «отработанным материалом» и более не существовал. А Мария Сергеевна потемнела от гнева и даже не смотрела на Алексея. Воздух звенел от надвигавшейся катастрофы.

Алексей быстро глянул на жену и, чуть понизив голос, добавил — все еще напористо, но уже потише, должно быть обращаясь не только к Надежде Сергеевне:

— Откровенно говоря, мне наплевать на ваши политические и прочие амбиции, и главное для меня — Сережка и жена… И мне моя Марья дорога — не благодаря, а вопреки тому, что она — член правительственной партии, член губисполкома, кандидат в члены ЦК ВКП(б)… и всякой прочей… мерихлюндии. И любовь наша жива, хоть она вам и бельмом в глазу, и всегда будет жить — вопреки вашему желанию!

Взволнованно помолчав, он плотно придвинулся к жене и прибавил горячо и задушевно, с волнением заглядывая в глаза:

— Да, мы разные… Ну так что ж с того… Любовь, говорят, все покрывает.

Услышав эту ёмкую и памятную для них обоих фразу, Мария Сергеевна от неожиданности резко вскинула глаза: на мгновение ей показалось, что сам незабвенный отец Серафим встал между ними и обращается теплым, ласковым, задушевным голосом, — словно солнышко осияло и разорвало мутные тучи словесно-идейных нагромождений, которые вдруг поблекли и стали неважными. Она тотчас прониклась правдивостью этих слов, глубоко ощутила их искренность, и ей стало просто и светло. Это было мгновенное и несомненное чудо, коснувшееся ее сердца.

— Вот что, Надюша… Мы с тобой, пожалуй, после побеседуем, — отстранившись от парапета, дружески-примирительно сказала она сестре и обратилась к смущенному Берингу, тщательно разглядывавшему свои запонки: — Товарищ капитан, не сочтите за труд, проводите Надежду Сергеевну с Сережей на ту сторону, к Бирже, — там все наши собираются, а мы с Алексеем чуть позже подойдем. После, после, — безоговорочным тоном подтвердила она, коротким властным жестом предупреждая встречные протесты вскинувшейся было сестры.