Книга Смертельный код Голгофы, страница 40 – Филипп Ванденберг

Пока она говорила, запищал телефон. Фелиция вздрогнула. Лицо Инграма стало озабоченным.

— Вы не против, если я тоже послушаю? — спросил он почти шепотом.

Фелиция кивнула и поднесла трубку к уху. Инграм подошел к ней вплотную и тоже приник к трубке.

Это был Гропиус.

— Слава богу! — облегченно вскричала Фелиция. — Вы меня до смерти напугали.

Когда Инграм узнал голос Гропиуса, он тактично отстранился.

— Я представляла себе самое худшее, когда пыталась вам дозвониться, — сказала Фелиция. Ее слова звучали высокопарно и неестественно. — Меня как раз допрашивали двое криминалистов. Теперь я смогу уехать отсюда. Я переночую в отеле «Парк-Хилтон», хотя я и уверена, что ночью не смогу заснуть ни на минуту. Как вы, профессор?

С наигранным равнодушием оба полицейских делали вид, что их совершенно не интересует разговор, в действительности же из реакции Фелиции они пытались получить представление о том, в каких отношениях на самом деле находились Гропиус и эта женщина. Так для них не осталось незамеченным то, что эти двое договорились встретиться еще сегодня.

* * *

Вечером того же дня профессор Гропиус вошел в залитый мягким освещением холл гостиницы «Парк-Хилтон», располагавшейся неподалеку от Английского сада. Несмотря на поздний час, в холле царило оживление. Группа японских туристов с доверху загруженной багажом тележкой преградила Гропиусу дорогу. Он с трудом стал протискиваться сквозь них, ему даже пришлось немного поработать локтями, чтобы приблизиться к уютному уголку под двумя большими деревьями, обставленному мягкой мебелью. Он уже хотел занять место, когда увидел Фелицию.

Она показалась ему маленькой, бледной и беззащитной, совсем не такой уверенной в себе женщиной, какой он помнил ее со времени их первой встречи. По ней было заметно, что прошедший день потряс ее до глубины души. «Мне очень жаль, что я втянула вас в эту передрягу», — говорил ее неуверенный взгляд. И добавлял: «Вы спасли мне жизнь. Как мне вас благодарить?»

В такие моменты, как этот, любые слова оказываются неуместными, поэтому они молчали и просто смотрели друг на друга. Повинуясь какому-то неясному чувству, Гропиус сделал шаг к Фелиции. В едином горячем порыве они бросились друг другу в объятия. Гропиус покрывал лицо Фелиции поцелуями, бурно и страстно, и она отвечала на его пылкие чувства. Оба совершенно не обращали внимания на то, что на них из разных углов людного холла гостиницы было направлено множество взглядов.

Первым пришел в себя Гропиус. Растерянно и неловко, как будто его застали за чем-то неприличным, он отодвинул Фелицию от себя. Тогда опомнилась и она, начав стеснительно одергивать свою одежду.

— Извините мое неуместное поведение. Я не знаю, что вдруг на меня нашло, — сказал Гропиус.

В первый момент такое объяснение показалось Фелиции почти оскорбительным. Еще ни один мужчина не извинялся перед ней за поцелуй, да еще когда она со всей пылкостью отвечала ему. Но потом, вспомнив о тех особых обстоятельствах, которые привели их к страстным объятиям, ответила:

— Мне тоже следует попросить у вас прощения.

Они сели друг против друга в черные угловатые, обитые кожей кресла, положили руки на подлокотники, и каждый сцепил пальцы в замок, оба выглядели очень сдержанными и напряженными. Никому не удавалось завязать разговор.