Онлайн книга «Смертельный код Голгофы»
|
— С момента образования специальной комиссии мы тут задницу рвем, чтобы хоть немного продвинуться в расследовании этого дела. Мы всю клинику на уши поставили, перетрясли все старые матрасы, переворошили все шкафчики и помойные ведра. Мы уже не можем выносить запах карболки. Мы… — тут он прервался и бухнул на стол перед Реннером пять толстых папок, — мы проверили почти двести сотрудников клиники, которые, как мы подозревали, могли бы дать нам какие-то ниточки в этом деле. Мы по минутам проследили путь этого донорского органа, начиная с передачи его во Франкфурте до того момента, когда он был вшит Шлезингеру. Мы допросили каждого, кто мог соприкасаться с этой алюминиевой коробочкой. И тут приходите вы, свежевыбритый, в вашем комиссарском пальтишке и говорите мне: «Теперь дело за вами!» Как вы думаете, чем мы занимались последние десять дней, пока вы перекладывали бумажки с одного края письменного стола на другой? Это дело чрезвычайно необычное. Его невозможно сравнить ни с одним другим. И если быть честным, до сих пор мы почти ничего не узнали, ничего, кроме того, что человека убили весьма нестандартным образом, хотя его можно было бы устранить с гораздо меньшими расходами и меньшим риском. А теперь оставьте нас в покое, нам надо работать! Сотрудники Инграма образовали вокруг прокурора полукруг и скалили зубы, слушая отповедь, которой разразился их начальник. Реннер стоял в этом полукруге, как испуганный щенок. Но едва Инграм закончил свою тираду, он взял свою папку, развернулся и потопал к двери. Прежде чем закрыть ее за собой, он сказал тихим, сдавленным голосом, выдававшим внутреннее напряжение: — Вам это еще аукнется! Я прокурор, а не школьник! * * * Дом на улице Гогенцоллернов уже давно требовал ремонта. Каким цветом он был покрашен несколько десятилетий назад, можно было только догадываться. Вокруг оконных переплетов, обрамленных широкими пилястрами, сыпалась штукатурка. Дом, как и район, явно не был престижным, но в этот четверг Гропиус разыскивал именно это строение — здесь жил Левезов. Табличку с его именем, состоящую из визитной карточки, приклеенной рядом со звонком, профессор нашел в самом верху списка из почти трех десятков других кнопок. Домофона тоже не было, поэтому Гропиус зашагал вверх без приглашения: восемь пролетов истоптанных ступеней, сырые лестничные клетки, стены, выкрашенные коричневой масляной краской, перила, прикрученные к каркасу латунными болтами с острыми углами, чтобы никому не вздумалось использовать их как горку и скатиться вниз. Когда Гропиус добрел до четвертого этажа и нажал кнопку звонка, за дверью, пережившей как минимум Первую мировую войну с узкой щелкой на уровне глаз, послышалась мелодия «К Элизе»: две трети всех звонков в Германии встречают приходящих в дом именно этой мелодией, но едва ли кто-то знает ее название. Левезов ждал Гропиуса. Его маленькая квартирка состояла из двух смежных комнат с кривыми стенами и двумя мансардными окошками, выходящими на задний двор, и была вся заставлена необычными предметами мебели, которые обычно продаются на блошиных рынках. Гропиус сел в предложенное ему кресло, спинка которого с лихвой могла бы скрыть вставшего за нее высокого человека, и сразу приступил к делу: — Как я уже говорил вам по телефону, я хочу принять ваше предложение работать на меня. |