Книга Смертельный код Голгофы, страница 61 – Филипп Ванденберг

— Я очень рад, профессор! — Левезов слегка поклонился. Несмотря на обеденное время, он встречал своего посетителя в шелковом красном шлафроке^[13]и подходящем к нему по цвету кашне в голубоватый горошек.

— Если я смогу вам чем-то помочь, вот прайс-лист на мои услуги.

Гропиус не обратил внимания на листок, сложил его посередине и убрал в карман пиджака. Из внутреннего кармана он достал другой листок и протянул его Левезову через столик на высоких ножках.

— Это список ожидания, здесь почти триста человек, которые ждут донорского органа для трансплантации. Я прошу вас обращаться с этой информацией в высшей степени конфиденциально. Я прекрасно понимаю, что мы уже затеваем что-то выходящее за рамки законности. Но это, возможно, единственный шанс прикрыть лавочку незаконной торговли органами.

Заломив руки, с наигранными интонациями плохого актера Левезов произнес:

— Вы можете абсолютно положиться на мое чувство такта, профессор. Вы останетесь довольны. Что нужно делать?

— Признаю, это будет не так уж просто. Вообще-то речь идет о том, чтобы отфильтровать из этого списка тех людей, которым по карману отвалить за новую печень полмиллиона. Я подозреваю, что их не так уж много. Но ваше задание будет состоять еще и в том, чтобы узнать, кто из них был недавно прооперирован, а главное — где.

Левезов закрыл лицо руками, как будто хотел спрятаться от профессора. А затем многозначительно заметил:

— Это действительно непростое задание. Сколько времени вы мне даете?

Гропиус пожал плечами:

— Мне в первую очередь нужны доказательства, что щупальца мафии простираются и до нашей клиники. Для этого будет достаточно и одного пациента, который сделает признание: «Да, я купил орган, который мне пришили там-то и там-то».

— Я понимаю. Только… — При этом Левезов многозначительно потер указательный и большой палец правой руки друг об друга и сделал большие глаза. Он относился к тому сорту людей, которые при слове «деньги» теряют всякое достоинство.

— Да, естественно! — Гропиус вынул конверт и передал его Левезову с некоторым презрением.

— Очень вам признателен, — раболепно прошептал тот, — очень признателен!

Пренебрежение Гропиуса не осталось для него незамеченным, но жизнь — это, увы, не леденец, и она научила Левезова игнорировать такие скрытые удары.

— Вы справитесь, — сказал Гропиус, хотя для него это было скорее желанием, чем уверенностью. Эти слова прозвучали почти как заклинание. Уходя, он бросил:

— Имя Вернера Бека вы можете вычеркнуть из списка! Этот случай уже прояснен. — Грегор уточнил: — Мною прояснен.

Когда Гропиус вышел на улицу, светило яркое солнце. Он припарковал джип на противоположной стороне улицы, у цветочного ларька. В сторону Курфюрстен-платц прогремел трамвай и оставил после себя облако пыли. В резонансе с трамваем завибрировала земля. «Неприятная улица», — подумал Гропиус, во всяком случае она уж никак не соответствует тому громкому имени, которое носит. Он переходил улицу, когда боковым зрением заметил, как на него с неимоверной скоростью мчится темный лимузин. Он отпрыгнул в сторону, пытаясь уклониться от взбесившегося автомобиля, но маневр удался ему лишь наполовину. Переднее крыло лимузина все-таки задело его по бедру и отбросило к припаркованной машине. На какое-то мгновение Гропиус потерял сознание.