Книга Забыть о девочках, страница 99 – Жаклин Баблиц

Рут до сих пор стыдно за ту выходку. Неизвестно, что теперь думает о ней Хелен. Да и остальные тоже, честно говоря.

Немного отвлечься от мыслей о мертвых и пропавших без вести девочках ей не помешает.

– Не как пять лет назад, – заверяет она встревоженную Лори. – Обещаю.

Это будет просто небольшой перерыв. Отдых. И от Гейба тоже. Ведь что он о ней думает, тоже неизвестно. Оуэн утверждал, что «мальчик» очень увлечен, но вчера от него пришло сообщение, что какое-то время он будет недоступен. Рут знает, что он не в городе, но «недоступен» – это другое. Будто дал от ворот поворот. Она едва сдержалась, чтобы не написать в ответ что-нибудь язвительное. В итоге остановилась на пассивно-агрессивном эмодзи – «большой палец вверх».

Не хватало ей еще одной причины чувствовать себя неловко. Если дело касается Гейба, эмоциональная зрелость Рут не выше, чем у ее капризных домашних растений.

Три дня спустя Оуэн открывает «Суини» спозаранку.

Собирается небольшая компания из постоянных работников бара и театральных приятелей Оуэна плюс Джо, Гидеон и Рут. И разумеется, Ресслер в своем лучшем радужном ошейнике. Все, кроме последнего, потягивают «кровавую Мэри» и «мимозу» и внимательно смотрят на экраны смонтированных на стене телевизоров. На всех трех включена прямая трансляция – в это июньское пятничное утро показывают здание Верховного суда.

Гидеон и Джо сидят с противоположных концов длинного стола, но от Рут не ускользает, как они переглядываются, кивают и улыбаются друг другу, ожидая начала.

На фоне их едва заметного беспокойства энергия и решимость Оуэна будто яркие, дерзкие украшения. Ожерелья звенят, браслеты гремят. Он старше всех остальных в этом зале. Знает, что это такое, когда тебя выгоняют из собственного дома, а заодно и из дома Божьего. Рут понимает, что для большинства друзей Оуэна сегодня в центре внимания не только их право вступать в брак, но и то, как их отторгают в обществе, выставляют в ложном свете, лишают доверия. «Мой отец избивал мать до полусмерти, но в попрании святости брака обвиняют нас», – с неописуемой горечью в голосе сказал вчера вечером Оуэн.

Рут полна решимости забыть о собственных проблемах хотя бы на следующие двадцать четыре часа. Сегодня день Джо, Гидеона и Оуэна. Она хочет быть рядом с ними, поддерживать их, как они поддерживали ее.

В благоговейной тишине они наблюдают, как равенство брачных союзов признается законным на всей территории США. Собравшиеся у стен Верховного суда встречают вынесенное решение ликованием, и рев той толпы подхватывают в этом маленьком баре, на расстоянии более двух сотен миль от Вашингтона. Тишина уступает место восторженным возгласам, все обнимаются и плачут. Оуэн куда-то исчезает, и сейчас его лучше оставить в покое. Несколько минут спустя он возвращается с покрасневшими глазами и с бутылкой «Дом Периньон» в руках, плавно двигаясь под включенную на полную громкость песню Донны Саммер.

– Иди сюда, Велма Динкли! – командует он.

Впервые с тех пор, как ей исполнилось семь, Рут танцует.

К полудню в окне «Суини» загорается неоновая вывеска «Закрыто», но двери распахнуты настежь. Озадаченный всей этой суетой, Ресслер то спит, то выпрашивает еду, то чешет шею. Рут проверяет телефон: пришли два сообщения от родителей. Оба просят ее обнять за них Джо.