Книга Замок проклятых, страница 7 – Ромина Гарбер

– Я думала, мы договорились не обманывать друг друга, – начинает она, и все внутри меня сжимается в предвкушении беды. – Ты помогаешь мне выяснить, что случилось с твоими родителями, а я держу тебя в курсе расследования.

– Да, – соглашаюсь я и с напряжением жду, каким будет ее следующий пас.

– Почему же ты сказала мне, что твой отец был полицейским в Лос-Анджелесе?

Я растерянно смотрю на нее. Я ожидала чего угодно, думала, она заговорит о кочевом образе жизни, который мы вели, о дальних родственниках, с которыми я никогда не общалась, о налогах. Но я совершенно не ожидала, что главная загвоздка в профессии отца.

– Он был полицейским, – произношу я, когда вновь обретаю дар речи, – семь лет.

– Но в полиции Лос-Анджелеса нет о нем никаких сведений.

Я бледнею от ужаса, земля будто уходит из-под ног, мне трудно дышать. Я всегда знала, что мой отец детектив, это то, на чем я построила собственное мироощущение. Вселенная не может отнять у меня еще и это!

– Папа точно был п-п-полицейским.

Я стараюсь говорить уверенно, но на последнем слове у меня дрожит подбородок.

Лицо агента Наварро выражает сочувствие, хочется верить, что оно искреннее.

– Да, он был полицейским, – соглашается она, и мне становится чуть легче дышать, – только не в этой стране. Ты не гражданка США. Твои родители не успели оформить необходимые документы.

– Ничего не понимаю. Я здесь родилась! – Я уже сама не верю в то, что говорю.

Агент Наварро не отвечает. Она просто достает из бумажного пакета три паспорта. Видно, что они выпущены одной и той же страной.

Я не могу прочесть называние этой страны на обложках, буквы расплываются у меня перед глазами.

Неужели это происходит на самом деле? Родители не могли обманывать меня! У нас не было секретов друг от друга. В «субару» для них не было места.

«Только вот прошлое было секретом», – шепчет тихий голосок у меня в голове.

– Аргентина, – наконец выдавливаю я из себя. Мне трудно говорить, будто что-то застряло у меня в горле.

– Нет.

– Что? – Я удивленно моргаю, по щекам текут слезы.

– Ты из Испании.

Агент Наварро выходит из комнаты посовещаться с коллегами, а я сижу в каком-то ступоре.

Я едва могу отдышаться, мне нужно собраться с мыслями, чтобы понять, что происходит. Меня привезли сюда, потому что подозревают мою семью? Или меня? Но какой в этом смысл? Какое оружие мы использовали? В чем наш мотив?

Меня, скорее всего, депортируют! Соединенные Штаты не обязаны теперь опекать меня…

Дверь щелкает, агент Наварро возвращается в комнату. Она снова садится напротив и говорит:

– Видимо, ты ничего об этом не знала.

– У меня есть родственники? – спрашиваю я в надежде, что не окажусь в каком-нибудь испанском учреждении для сирот, прежде чем меня выкинут на улицу.

– Мы обратились в испанские агентства, чтобы найти кого-то из твоих родственников, – отвечает агент уже чуть более доброжелательно. – И пока мы не узнаем больше, для тебя ничего не изменится. Ты останешься в том же центре, пока врачи не скажут, что тебя можно выписать. Эта страна – единственный дом, который ты знаешь, и мы будем по-прежнему заботиться о тебе.

Я выдыхаю, но расслабляться рано. Из суровой и сердитой она вдруг превратилась в чрезмерно дружелюбную. Это фальшивое обаяние не идет ей, и его легко отгадать.

– Вам что-то от меня нужно? – спрашиваю я.