Книга Девушка из спасательной шлюпки, страница 142 – Эйлин Энрайт Ходжеттс

– Я немного знаю об этом семействе, – сказал Тиллет. – Дейзи – второй ребенок, а Поппи, леди Пенелопа Мелвилл, вероятная наследница. Если у графа не родится мальчик, леди Пенелопа унаследует титул и груду тюдоровских кирпичей в гемпширской глуши.

– И все же она была на «Титанике», работала горничной, – заметил Салливан.

– Может быть, она разделяет устремления своей сестры, – предположил Тиллет. – Они отрабатывали проезд на «Титанике» как первый этап путешествия в Калифорнию. Леди Дейзи хочет стать кинозвездой, новой Мэри Пикфорд.

– Я знаю, чего она хочет, – кивнул Салливан, вовремя удержавшись, чтобы не добавить: «И знаю, какую цену она готова заплатить». – Она милашка, но бешеная, как вомбат.

– Никогда не встречал вомбата, поэтому не могу судить, насколько они бешеные, – улыбнулся Тиллет.

Салливан задумался.

– Возможно, «бешеная» – не то слово. Она хитроумна и готова на что угодно, лишь бы добиться своего.

– А ее сестра?

– Дейзи вечно водит ее за нос, – пожал плечами Салливан и отложил газету. – Послушай, я ценю то, что ты меня укрыл, но, думаю, ты делаешь из мухи слона. Возможно, агенты «Уайт стар» и искали меня, когда мы только высадились на берег. Но сейчас слушания уже идут. Все уже сказано, и мне нечего добавить.

– Я думаю, ты что-то видел, – покачал головой Тиллет.

– Я видел то же, что и другие.

– Но ты выжил и можешь рассказать.

– Рассказать о чем?! – огорченно воскликнул Салливан.

– Должно быть, это как-то связано с произошедшим в машинном отделении, – сказал Тиллет. – Сотни людей выжили и могут рассказать, что происходило на палубе. А из тех, кто находился в машинном отделении, выжили единицы.

Салливан закрыл глаза, вновь переживая тот ужас: ледяная вода, врывающаяся в бункер, обжигающий пар, трель аварийного звонка, когда начали опускаться водонепроницаемые двери. Хескет погиб. Шепард тоже.

– Выжил не только я, – сказал он. – Офицеры погибли, но Диллон и Баррет спаслись.

– Можно предположить, что их заставили молчать или говорить то, что от них требуется, – произнес Тиллет. – А ты – проблема. Кто-то не хочет, чтобы ты покинул страну или мог свободно говорить.

– Я найду способ уехать, – дерзко ответил Салливан. – Я уеду в Америку.

– Зачем?

Вопрос был простой, но Салливан не мог на него ответить. Если он расскажет, Тиллет не поймет. Только другой австралиец мог его понять.

Сейчас он был нужен Тиллету.

– Что за такое важное дело, что ты не можешь остаться здесь и рассказать правду? Память погибших заслуживает того, чтобы ее чтили. Почему ты не можешь этого сделать?

Салливан попытался выкинуть слова Тиллета из головы, но было слишком поздно. «Память погибших заслуживает того, чтобы ее чтили». Образ деда, чья обида заставила его проделать дальний путь из Австралии, начал меркнуть. На смену ему приходили мысли об аде, который творился в машинном отделении, где храбрецы страдали и умирали, чтобы выиграть время для пассажиров. Он снова видел их. Инженер-механик Хескет, оглушенный потоком ледяной воды, сбившим его с ног. Инженер-механик Шепард, беспомощно лежащий на палубе. Инженер-механик Харви, с перекошенным лицом наблюдающий за работающими из последних сил помпами. Салливан глубоко вдохнул. Что-то настойчиво крутилось в его памяти, но он не мог четко осознать, что именно.