Книга Усмиритель душ. Том 1, страница 83 – Priest P大 (Прист)

– Ты посылаешь меня обратно?

– Думаешь, раз выглядишь как человек, то стала вдруг теплокровной? – Он захлопнул багажник, запер машину и кивнул Чу Шучжи и Го Чанчэну. – Иди уже, женщина. А не то замёрзнешь и впадёшь в спячку прям здесь. Ах да, вот это ещё возьми. Холодным не пейте, надо сначала нагреть.

Он бросил Чжу Хун маленькую бутылку. Девушка, опустив глаза, увидела слабоалкогольное рисовое вино, которое отлично согревало в стужу. Его делают на южном берегу Янцзы, припомнила она, а на северо-западе такое днём с огнём не сыскать. Чжао Юньлань подготовил бутылку ещё перед поездкой, и кому она предназначалась, было понятно без слов. Чжу Хун поджала губы и подняла взгляд, но начальник был уже далеко.

Чжао Юньлань с подчинёнными шагали молча, чтобы сберечь силы. К счастью, небо было ясным, и, несмотря на северный ветер, на солнце холод уже не пробирал до костей.

Го Чанчэну казалось, что они идут по горам уже целую вечность и давно отклонились от изначального курса на деревню Цинси. Долгожданный привал случился только к полудню в безветренном ущелье. Чу Шучжи вскрыл несколько упаковок вяленой говядины и раздал своим спутникам. Чжао Юньлань достал карту, густо испещрённую отметками, опустился на камень, сел в позу лотоса и начал внимательно изучать маршрут.

– Ты хоть понимаешь, куда мы идём? – поинтересовался Чу Шучжи.

Его начальник поставил новую точку на карте и, не поднимая головы, ответил:

– Тот народ, о котором говорила Ван Чжэн, жил не в Цинси. Честно признаться, сначала я тоже подумал про Цинси, но потом заглянул в её личное дело.

Чу Шучжи удивился. Ему-то казалось, что в последнее время Чжао Юньланя увлекли личные переживания и ему было не до работы.

– И что ты там обнаружил?

– Она из народа ханьга, настоящее имя – Гэ Лань, а Ван Чжэн она назвалась, когда присоединилась к Приказу. Ханьга всегда сторонились чужаков, они бы не стали селиться в Цинси, вблизи других людей.

– О них есть упоминания в исторических хрониках?

– В хрониках – нет. – Чжао Юньлань указал на три точки на карте. – Но есть в Списке древней магии. – Он повернул старую карту и ткнул кончиком ручки в одну из точек. Чу Шучжи сразу понял, что там находится хижина, где они провели ночь. – Когда я увидел во дворе черепа, мне показалось, что они как-то связаны с чарами ограничения Робла. «Робла» на языке ханьга означает «души умерших», а под ограничением имеется в виду заключение… Го Чанчэн, что в сторонке топчешься, подойди ближе! Ты уже полноценный сотрудник, можешь как-то поактивнее включаться в работу?

Го Чанчэн повиновался.

– То есть это переводится как «чары заключения душ умерших»? – уточнил Чу Шучжи.

– Да. Народ ханьга с древних времён практиковал обычай обезглавливания и подчинения душ. Думаю, это как-то связано с их устройством общества. Вплоть до исчезновения они жили при рабовладельческом строе. В записях о чарах Робла говорится, что люди верили, что хозяин имеет право повелевать рабом даже после смерти. Именно поэтому умершим слугам отрубали головы и отправляли их на алтарь на вершине горы, где с помощью чар пленяли их души.

– Зачем хоронить черепа на вершине горы? В этом был какой-то сакральный смысл?

– Да. Люди ханьга хоть и не вступали в брак с чужаками, всё же общались с представителями других народов, и те неизбежно оказывали влияние на их культуру. У некоторых божеств, которым поклонялись ханьга, можно заметить сходства со злыми духами из других религий. В отличие от последователей бон^[57]они не верили в анимизм как таковой, но, поскольку часто сталкивались с лавинами, полагали, что горы имеют душу – достаточно сильную, чтобы удержать человеческую. Поэтому ханьга строили алтари на тенистых участках вблизи вершин. Из буддизма они переняли концепцию колеса перерождения. В записях о чарах Робла говорится, что если три точки образуют равносторонний треугольник, то внутри находится самый глубокий колодец в мире, из которого никто не сможет выбраться.