Книга Пустая комната №10, страница 32 – Серафина Нова Гласс

– Почему?

– Ну там сыро и полно мышей, насколько я слышал. Я туда не хожу, но так говорят.

Я не рассказываю ему, что ищу место, которым пользовался Генри, – хочу узнать, не подходит ли к нему ключ, или это просто какая-то странная обманка, потому что теперь я вообще не знаю, что он мог скрывать. Надо получше расспросить Каллума. Вдруг он что-то знает, но с тех пор как я стала получать угрозы, у меня нет желания с кем-либо откровенничать, пока сама не разберусь, что происходит.

– Понятно, спасибо. И спасибо еще раз за помощь.

– Да нет проблем, – отвечает он и с застенчивой улыбкой касается пальцами кепки, а потом уходит.

Я решаю дождаться сумерек, когда все в основном разойдутся по квартирам, и тогда спуститься в подвал. Не хочу, чтобы кто-то задавал вопросы или сплетничал обо мне, потому что, судя по тому, что я подслушиваю с балкона, здесь любят полоскать чужое грязное белье. И занимаются этим не только дамочки у бассейна.

Вчера семь или восемь соседей сидели в шезлонгах, пили «Кольт 45» и обсуждали, почему у Мэри живет внук. Вначале речь шла о том, что мать уехала с каким-то парнем, к середине разговора уже о том, что она отбывает пожизненное в тюрьме строгого режима, без права на досрочное освобождение – за убийство отца мальчика. А под конец они пришли к выводу, что она точно пару десятков раз пырнула его ножом в душевой, но он это заслужил. Невероятно. Не могу понять, посмеяться над этим или перешептывания у бассейна могут нанести реальный ущерб?

Чем меньше я буду болтать, тем лучше, это уже ясно.

Вечером я еду в полицейский участок, чтобы встретиться с детективом Харрисоном. Меня раздражает, что по телефону подробности говорить не хотят. Нашли ли они что-то новое? Они знают, что Генри говорил про убийство? Ничего подобного, потому что, конечно, он никого не убивал. Да, это слышала только я, но все же… Когда я приближаюсь к уже знакомому зданию, сердце колотится и шестое чувство подсказывает, что на сей раз что-то изменилось. Что-то не так.

Я жду в комнатке с раскладным столом и двумя пластиковыми стульями, похожей на помещение для допросов, как в сериале «Преступление в объективе». Когда наконец входит Харрисон, я машинально начинаю вставать, но он жестом приглашает меня сесть. Взгляд у него жесткий, губы сжаты в тонкую линию, на лбу пролегла складка. Он садится напротив.

– Спасибо, что пришли, миссис Хартли. Вам что-нибудь принести? – спрашивает он, теребя галстук.

– Что-то случилось? Вы нашли что-нибудь в его компьютере, какую-нибудь запись? Почему меня вызвали?

Когда мне сказали, что у них есть кое-какие вопросы, это прозвучало как рутина, но теперь, придя сюда, я начинаю беспокоиться.

– Просто хочу еще раз пройтись по базовым вопросам, не возражаете?

Его лицо подчеркнуто нейтрально, он откидывается на спинку стула и листает большим пальцем стопку бумаг.

– Еще раз? Мне кажется, я уже десяток раз все рассказала.

– Да, конечно. Вы очень помогли, но я хочу снова спросить о последнем телефонном звонке, – говорит он, и я не знаю, как это выдержу.

Гулкое пустое эхо голоса Генри, его последних слов и без того преследует меня каждый день и не дает спать по ночам. Только не заставляйте меня снова произносить их вслух! У меня щемит сердце. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. «Я разрушил нашу жизнь, – сказал он, – и мне очень жаль, но я просто не могу… больше не могу». Сколько раз мне нужно повторять им одно и то же?