Книга Пустая комната №10, страница 46 – Серафина Нова Гласс

– Или что?

В его глазах пугающий холод.

– Или я покажу запись копам, и тебя вышвырнут отсюда или арестуют. Я слежу за тобой, вот и все, что я хочу сказать. Будь мужчиной и не смей бить женщин. Это все.

Чувствую, как при этих словах ко мне возвращается смелость, потому что я права, а он нет. Скрещиваю руки на груди, чтобы подчеркнуть свою мысль.

– Я сохранила видео в другом месте, – быстро добавляю я на случай, если он надумает отобрать у меня телефон.

И правда, что он сделает? Средь бела дня, а в углу есть камера наблюдения, направленная прямо на него, хотя он не знает, что я ее выключила, чтобы никто не увидел происходящее сейчас. Сюда постоянно кто-нибудь заходит. Он не станет делать глупости и не попытается отобрать у меня телефон, если понимает, чем это для него обернется.

– Ты кем себя возомнила, сучка? – говорит Эдди так спокойно, что у меня волосы встают дыбом, а по позвоночнику ползет холодок.

– Человеком, который не позволит, чтобы такое сошло тебе с рук, – заявляю я.

Он бросается вперед в безумной ярости, со слепой ненавистью в глазах, так быстро, что я не успеваю даже пошевелиться или среагировать, и прижимает меня к стене с такой силой, что выбивает весь воздух из легких. Я задыхаюсь, но не могу втянуть в себя воздух, потому что Эдди обеими руками сжимает мне горло. Чувствую, как с затылка на плечо стекает капля крови, а в глазах вспыхивают звезды.

Я понимаю, что если не вдохну через несколько секунд, то отключусь. Молочу руками и хватаюсь за все, что лежит на столе в пределах досягаемости. Я ничего не вижу, поэтому просто шарю наугад и молюсь, чтобы нашлось что-нибудь подходящее для защиты, чем можно ударить его и вырваться.

– Решила, что можешь меня шантажировать?

Я пытаюсь пнуть его, но мне не хватает кислорода, и Эдди хохочет. Мое тело немеет.

Комната кружится перед глазами. Я вот-вот потеряю сознание. Кончиками пальцев нащупываю что-то на столе – изгиб ручки. Ножницы. Я уже не вижу Эдди, все расплывается перед глазами, и я хватаю их и вслепую со всеми оставшимися жалкими силами вонзаю в него, чтобы отпустил. Его хватка слабеет, и я падаю на пол, по-прежнему ничего не видя. Все кружится, перед глазами искры, у меня нет сил даже подняться, чтобы сбежать. Наконец, когда дыхание потихоньку восстанавливается, я вижу, что Эдди стоит с разинутым ртом и широко распахнутыми глазами.

Я отползаю от него подальше и стою, привалившись к стене и держась за голову, и тут понимаю, почему он перестал меня душить и совершенно неподвижен.

Из его шеи сбоку торчат ножницы, от уголков губ сочится кровь. Кажется, я издаю звук, похожий на крик, точно не знаю. От шока я замираю на несколько секунд, хватаюсь за стену за спиной и пытаюсь перевести дыхание.

Эдди выдергивает ножницы из шеи и зажимает рану, но кровь хлещет на ладонь, и он застывает. Выпучивает глаза, глядя прямо перед собой. Разинув рот, с громким хрустом падает на полированный бетонный пол – видимо, при падении треснули кости. Он теряет сознание. Вокруг его головы медленно собирается лужица темной крови, и тело дергается, а потом снова затихает.

Я закрываю рот обеими руками, чтобы не закричать, но не могу подавить рыданий. Что я наделала? Твою мать! Что я наделала?

Я бросаюсь к нему и встаю над телом, стараясь дышать. Упираюсь руками в колени и опускаю голову. Твою ж мать! Кровь крошечными ручейками течет по бетонному полу и скапливается на плетеном коврике под журнальным столиком, ужасающим красным пятном на белой шерсти. О боже. Что же я наделала?